Раді Вас бачити! » Увійти » Створити новий профіль
1
19 листопада 2009 19:26:00
Старый Грек Написав:
 -------------------------------------------------------
 > svlady Написав:
 > -------------------------------------------------------
 > > Прошу деактивировать мой эккаунт - svlady.
 > >  
 > > Считаю, что в связи с существующей политикой модерирования и самодурством
 > > модератора(ши), мне здесь больше делать нечего.
 > >  
 > > Best regards,
 >  
 >  
 > Ишь, чего у захотели.
 > Вот так сразу.
 > Всем же тут объяснили - у хозяйки нет времени лазить по админфоруму,
 > перелопачивать посты.
 >  
 > Нужно писать в приват, слезно умолять, привести доказательства самодурства и
 > пагубной политики, показания свидетелей, сканы документов.
 > И тогда, может быть, если вы были достаточно убедительны, лояльны и гламурны, к вам
 > прислушаются.
 

 
 Алёна, мини-микро-Юля
 И Салтычихи бледна тень,
 Совсем задрала, гестапюля,
 Своими сроками – ни в пень,
 
 Мне самодурство Ваше - здесь,
 И здесь, и здесь, и здесь, и здесь,
 Ни пукнуть, ни попить-поесть,
 На попу больно даже сесть,
 
 Прошу нижайше госпожу
 Мне голову долой срубить,
 По-доброму вот так  прошу -
 Явите милость, так и быть!

 
  :sad:
2
19 листопада 2009 17:32:00
Прошу деактивировать мой эккаунт - svlady.
 
 Считаю, что в связи с существующей политикой модерирования и самодурством модератора(ши), мне здесь больше делать нечего.
 
 Best regards,
3
19 листопада 2009 17:06:00
ТРИСТА ТЫСЯЧ ЛЕТ БЕЗМОЛВИЯ
 Антон Суровый
 
 Не знаю, почему. Пусть «теоретики» выдумывают объяснения, пииты разговаривают со «Вселенским разумом», верующие общаются с «душами предков». Я не знаю – почему.
 
 Но Зона манит. И это не сказки. Говорю это, как человек несуеверный, и не исповедующий ни одну из распространённых религий или верований. Зона притягивает и заставляет холодок струиться между лопаток. Зона поглощает, как вечность.
 
 Не побывав и не пожив там, это невозможно понять. Но через неделю – через две опять хочется вернуться. Первый раз я случайно приехал в Зону всего два года назад. Даже не предполагал, что это так резанёт по сердцу.  
 
 На краю Зоны частично отселённые сёла (целые кварталы заколоченных домов без света) чередуются с сёлами, принудительно выселёнными и взорванными (об этом не принято писать, но рассказывают, что в 86-м пустые хаты взрывали, чтобы люди не возвратились назад).
 
 А затем, вглубь - несколько тысяч квадратных километров полного безлюдья, тишины и абсолютной темени по ночам. Где можно ходить только кое-где и только с картой заражения, где нельзя рвать ягоды и грибы, и где несколько сот тысяч лет почва, вода и всё живое будут отравлены радионуклидами.
 
 Взорванные деревни превратились в яблоневые, сиреневые и малиновые леса, среди которых валяются в густой траве обломки стен. Зона на окраине пятнистая, кому – повезло, кому – нет. Бывает так, что на десяток счастливых хат радиоактивные осадки не выпали, и там остались люди, а остальное часть села – взорвана.
 
 Сохранились кладбища. Живых нет, а мёртвые – спят в радиоактивной почве. Или же – в четверти хат живут люди, с сотню человек, а кладбищенских жителей – в несколько раз больше. Знаю совершенно взрослых и уравновешенных людей, которые не могут в одиночку проезжать сквозь отселённые сёла – им даже днём страшно.
 
 Встречаются оазисы в несколько сёл, где не выпали осадки, почва чиста, и её можно возделывать. Радионуклиды мигрируют очень медленно – примерно с метр в год, Там, на чистой территории, есть магазины, фельдшер, почта и кафешка, из пустой избы в этом году сделали даже церковь, куда по воскресеньям собирается с дюжину аборигенов.
 
 Три раза в день такой оазис объезжает автобус, часа за два, петляя, подбирает пассажиров по всем живым населённым пунктам. Дорога – чистая, её перестелили после аварии. В оазисе есть даже школа, большая, двухэтажная, где учится со всех окрестных сёл десятка два разновозрастных учеников, и даже работает детский садик.
 
 Работы – нет никакой. Стоят пустые колхозные строения и коробки административных зданий. Старики живут огородами, на пенсии и пособия, молодёжь ищет работу на стороне. Безлюдные хаты и пристройки постепенно разваливаются, их разбирают на дрова. Председательша сельсовета радуется: в этом году кабаны впервые не вырыли картошку на огородах, так как посеяли кукурузу, и кабаны кормились в поле.
 
 Но это на краю Зоны. А дальше – мир зверей, которые расплодились немыслимо и уже несколько поколений живут самостоятельно. Косули выбегают из лесу посмотреть на проезжающую машину, зайцы бросаются под колёса, здоровенные лисы и совы нагло сидят посреди колеи, приходится выходить и сгонять их с дороги.
   
 Уже три года, как на окраину Зоны вернулись птицы. Кабаны приходят ночевать на край огородов, в балочку посреди села, волки преспокойно ночами шастают под окнами, зимой они воруют собак, если их забыли запереть. Что интересно, кабаны и волки совсем не трогают людей: выйдут, посмотрят на незнакомое существо, и степенно уходят в чащу.
 
 Зона пускает к себе в гости. Радионуклиды связались с почвой на глубине примерно с полметра, можно ходить и даже валяться на траве – но только на окраинах заражённой территории. Но жить в Зоне нельзя – период полураспада изотопов плутония – тридцать тысяч лет, поэтому даже через сто тысяч лет Зона сократится всего на несколько километров.
 
 В Зоне живёт тишина. В зоне, как в Чёрной дыре, застыло время. Человеческой цивилизации – всего с десяток тысяч лет. Через сто-двести тысяч лет люди, общество  станут совсем иными, вся планета – другой. Родятся и умрут тысячи поколений. А Зона останется всё той же – безлюдной и одинокой.
 
 Зона – вне цивилизации. Зона – это буддистский монастырь. Нигде так не думается, как в Зоне. Зона – это Космос. Это – отдельная вселенная, со своими временем и пространством. Зона притягивает, как магнит, как бездонная пропасть, как черное небо над головой в безлунную ночь.
 
 Зона – живая. Как в сурдокамере, тишина разговаривает с тобой, рождает мысли, стихи и видения. Из-за того, что Зона несчастная, она такая мудрая. Она впитала в себя боль сотен тысяч людей, в один миг изгнанных с родины. Зона – сирота, лишившаяся детей и родителей.
 
 Зона навечно привязывает к себе, как наркотик. Вот я сижу в ночной тишине в киевской квартире за компьютером, но мои мысли – там. Я жду выходных, я обязательно поеду. Я скучаю по тебе, Зона.

 
 
4
19 листопада 2009 17:05:00
Листок с гвоздика
 
 … потому что как же было оставить его одного со всеми нашими бедами? Стыдно стало, что мы будем в Зоне нежиться, а Трофимыч будет там за нас всех корячиться. То есть, это как предательство бы с нашей стороны было, как из окопа трусливо сбежать. Мы бы там с Сиреневым туманом, да с моряками, да с изумительными восьминогими подружками жизнью наслаждались, а здесь бы Трофимыч в окопе мёрз – один против подползающих натовских тигров и пантер.  
 
 Вот, наконец, и собрались мы в нашем Рабочем пабе имени Корчмаря, все вместе, уселись за стол, разлили, и замолчали вдруг на минуту. Вспомнились все наши удивительные события. Такие невозможно странные, что аж самим не верится. А потом обнялись, чокнулись, выпили, снова налили.  
 
 Ну и что, что вокруг враждебная чужая страна, злые люди, собачьи нравы? Мы же живы, мы же вместе! И мы теперь знаем, что где-то там, за заветным столбом с указателем, терпеливо ждёт нас наша сказочная Зона, наша таинственная вторая Родина. И если уж станет здесь совсем невыносимо тошно, теперь это уже не страшно. Что нам здесь терять? Собрались, два часа на электричке, ночь на заветную дорогу, и только вы нас здесь и видели!

 

 http://pdrs.dp.ua/doska/Smileys/default/flag__2faws.gif
5
19 листопада 2009 17:04:00
Главка двенадцатая. Опять лопуховая роща
 
 Опять ночь с пятой пятницы на первую субботу, Опять 2:93
 Сидим на одеяле из ласковой сенной травы. Перешнуровываем обувь, доедаем салат из грибков. Вот и Сеня проснулся. Спросонья что-то бормочет на непонятных языках, вроде бы на латыни и халдейском. Это с ним часто случается в последнее время. Советуемся с гуру-полиглотом. Пока он спал, уже четвёртый раз идём по одному и тому же кругу, словно ведьма заколдовала. Сеня смёётся над гипотезой про ведьму и совершенно непонятно поясняет, что из-за сильнейшей радиации пространство разбилось на отдельные полузамкнутые слабосвязанные сегменты.
 
 Как будто от этого объяснения легче. Что делать, Сеня? Просьба поконкретней, а то ведь устали все уже, километров тридцать прошли, а всё там же. Даже сопровождающие морячки ничего нам посоветовать не могут. Сеня! Что делать? Значит, нужно перпендикулярно идти. Да там же дороги нету, одни заросли? Значит, нужно сквозь заросли. А как же бочка, как же телега? Значит, придётся их бросить. Может, сначала пусть кто-то один попробует, например, Препузаста? Хорошо. Препузаста взмывает вверх и летит в сторону от дороги. Полчаса, час, два часа, но её всё нету. Опять наша Препузасточка за нас пострадала. Будем надеяться, что просто заблудилась.
 
 Тут начинают истерично буянить голубые следопыты. Как же это так: бросить целую телегу добра? Да ни в жисть! Да гори она голубым пламенем, эта Родина! Да лучше назад, в зону, где тепло, полным-полно всякого добра, бесплатная жратва на каждом шагу, и ни одного мента в округе. Как ни странно, соглашаюсь с ними. Чего хорошего их ждёт на воле? Уворовал – посадили - выпустили, уворовал – посадили – выпустили, и так всю жизнь по кругу. А мечты о президентском януковичевом кресле так и останутся мечтами: воров много, а кресло – одно.  
 
 Оставляем бочку с ураном и пушистой восьминогой Моней морячкам, сердечно прощаемся с ними. Очень мы к флотским привязались, полюбили: они чистые и добрые в своей наивности, как монашки из подводного коммунистического монастыря. Прощально машем руками следопытам и морякам с погрустневшей Сиреневым туманом и начинаем ломиться за Степанидой сквозь кусты.  
 
 Да не тут-то было. Наши вновь обретённые полупрозрачные девушки-пенсионерки начинают таять прямо на глазах. Свистим морячкам и, скрепя сердце, оставляем девушек с ними. Здесь, в Зоне,  нашим пенсионеркам будет хорошо, они не будут голодать, перебиваясь с сухарей на кашу, моряки позаботятся о них. А что там, дома, в общаге, даже если бы удалось выбраться? Ни комнаты, ни паспорта, ни пенсии, и попробуй, докажи без документов, что ты уже не покойница. Опять ломимся за Степанидой сквозь джунгли, стараясь незаметно смахнуть предательские слёзы.
 
 Светает. Совсем немного, и вот он, знакомый наш столб с затёртой табличкой «Совхоз им. Пятнадцатого партсъезда». А рядом с ним – плачущая Препузаста. С отвалившимися крыльями. И асфальтовая дорога, куда? Вперёд – назад домой, в сырую развалившуюся общагу? Где уже много лет нет ни воды, ни отопления? Где невыносимая не приятный запах. безграничной помойки? Вперёд – назад в чужую страну, где говорят на чужом малороссийском наречии? И где все мы совершенно безразличны разноцветным, но одинаково продажным властям?
 
 Или назад – вперёд в ставшую родной Зону? Где тепло, где весна и цветы круглый год, где воля, где наши замечательные моряки-подводники, где живы все наши девушки-пенсионерки, где у каждого не одна, а миллион судеб – выбирай любую? Где живут Сиреневый туман и романтичные восьминогие коровы? Где полным-полно вкуснятины и где нет мироедов-начальников? Так куда, вперёд или назад? Так куда же, куда?

 
 
6
19 листопада 2009 17:03:00
Главка одиннадцатая. Сердце Зоны
 
 День с седьмой пятницы на шестую. 10:3.14
 Мы меняемся. Сознание уже устало чему-либо удивляться. Узнай я вдруг, что превратился в Кощея Горыныча – и это воспринял бы совершенно спокойно. А началось всё с Беломоро-балтийских крымских казаков. Сначала разонравилась им наша человеческая еда, стали они, как и их кони, налегать на траву да на сено. А потом и вообще стали жить отдельным лагерем. Уже не бутафорские казачки без роду – без племени это были, с деревянными сабельками на боку.
 
 Видимо, гордое название сказалось: проснулись у них выдуманные казачьи корни, заматерели наши казаки, и вот уже гордые кентавры несутся по бескрайней степи среди травы по плечи. Слились они в одно целое, в один стальной организм со своими  конями. А потом и кентаврих себе где-то раздобыли, стали пастись табунами.
 
 С голубыми следопытами обратная горестная история приключилась: шапки ворованные им к головам приклеились, да ещё и кучерявиться начали. А потом и вообще ожили: у кого на голове овечья шапка – та блеет, кроличья – травы просит, остальные – кто мяукает и мышей ловит, кто гавкает. Попробовали мы шапки этим бедолагам оторвать как-то, да не тут-то было: шапки корни им в мозги пустили, намертво приросли. Ох, чувствую, надо скорей из Зоны тикать, а то как бы чего похуже с нами не случилось.
 
 Зато у меня нога сама излечилась, гнуться начала, как в молодости. А Сеня без спиртного пьянеть научился. Никогда я его таким счастливым не видел. «Сеня» - спрашиваю – «а как ты это делаешь? Научи, браток?». «Да не фиг делать» - Сеня отвечает – «Вот, воображаю, что шампанского фужер выпил – и вправду пузырьки в голове щекочут, как от шампанского. Подумал, что пивка хлебнул – и сразу в голове просветление, как от Балтики». Пробовал я, пробовал, как Сеня, фантазировать, да так ничего и не вышло, а жаль.
 
 Юные педересы телепатически общаться начали. Рот по привычке, как рыба, разевают, а сами молчат. Во дела! Во бы так наших разведчиков обучить, чтобы их натовцы не запеленговали. Но интересней всего с Препузастой приключилось. Начал у неё горб на спине расти. Вот такая вот беда. Точно, думаю, это её Зона наказала, за то, что вечно с Трофимычем сварилась. Что ж делать? А тут горб шевелиться начал.
 
 Оказалось, что не горб это вовсе, а крылья, смешные, как у курёнка. Очень Препузаста стеснялась, но пришлось ей в кофте сзади дыру вырезать, а то крылья под кофточкой уже не помещались. Встаём одним утром в какую-то там пятницу, а может, ещё и четверг, а крылья у Препузасты уже как у ангела, белые и с перьями.  
 
 Дошло тут до меня, что это Зона Препузасту за все беды её наградила – за карьерку её неудачную, за все подлянки её начальничков капээсэсовских, за смерти девушек-хористок у неё на руках. Ей же с детства помощь людям хотелось оказывать, счастье нести, а капээсэсы вот как её задурили. Сначала она, Препузаста то есть, как молодой скворец прыгала, подпрыгнет, метров десять пролетит, отдыхает, дышит часто-часто. А потом выше, выше, глядишь – уже под облаками парит.
 
 Но, однако ж, пора и домой. Созвали общее собрание, стол в деревне какой-то кинутой раздобыли, скатертью фиолетовой застелили, трибуну из правления колхоза приволокли – чтобы всё, как положено. Командование подводного крейсера к нам под развёрнутым знаменем подошло, кентавры-казаки прискакали. В Президиуме меня с Препузастой посадили и капитана первого ранга. Чин-чинарём, как у нас в Фиолетовом уголке в общаге.
 
 Все с речами выступили: вождей славили, НАТО с империалистами клеймили. Потом к последнему вопросу – о возвращении – приступили. Рассказали морячки, что не так-то просто из Сердца Зоны, где самая, что ни на есть, радиация, выбраться. Показали карты, ими составленные, интересные такие, что вроде нету из Зоны выхода, что если вперёд пойдёшь, то год идёшь, два идёшь, а потом наоборот - сзади выйдешь. Есть только одно узенькое горлышко, как в бутылке, как раз мы на входе в Зону в него и попали, совершенно случайно. Обещали нас морячки до того горлышка по карте сопроводить.
 
 А в конце собрания встали атаман казачий Пантелеймон с урядником Савелием, и сказали, что домой возвращаться они не будут. Да и правда, кому они там, кентавры, нужны? Ещё сведут на живодёрню. Да и что там их хорошего ожидает? Кем они там были? Ряжеными казачками из папье-маше, клоунами с деревянными сабельками. Гоняли их, ряженых, всякие Витренки на митинги покочевряжиться, станичников из себя, людям на смех, построить. А здесь они – вольные полукони-полулюди, и весь мир Зоны, вся безграничная степь - перед ними расстилаются.

 
 
7
19 листопада 2009 17:02:00
Главка девятая. Каша в голове
 
 Третья с половиной пятница. 28:80
 В общем, на следующий же день, как моряков повстречали, утром второй пятницы решили мы всё  ж таки в «Зарницу» поиграть. Натовцами решили девушек-пенсионерок, ещё не съеденных, нарядить. А за нас матросов выставить. Чтоб уж точно НАТО победить, да и домой в расстроенных чувствах отправиться.
 
 Вдруг смотрим, Марья Степановна, съеденная, к нам бочком подходит. Затуманенная такая вся, светится насквозь против солнца, но, в самом деле, наша Марья Степановна, живая. Ну, Препузаста тут, понятно, бряк в обморок, а девушки как увидели, что Препузаста шлёпнулась – тут же вслед за ней рядком. Марья Степановна как увидела такой падёж, за сердце хватилась, и тоже – шмяк. Все бегают: «Как это, как это?», один Сеня, как памирский йог, сидит, и глубокомысленно в носу ковыряет: «Видимо, пространственно-временной континуум, под воздействием сверхвысоких доз радиации, приобрёл волновые свойства не только на микро-, но и на макроуровне». Лучше бы уж помолчал, алкаш несчастный.
 
 Ну, к Марье Степановне мы ещё как-то попривыкли, тем более что она нам рассказала, что гриб её не съел, а только попытался. И хоть своими глазами мы видели, как этот людоед её язычищем слизнул, но на радостях чему не поверишь? Да только не последний коллективный обморок с переполохом это был. Скоро к нам из лесу и другие прозрачные бабульки подтянулись – которые в голодные годы повымерли. Ох, и слёз было, и радостей.
 
 Да зря радовались, тут и на нас остальных такое напало… Сначала я почувствовал: вот точно помню, что я прапорщик запаса, учитель труда, да только это я одной извилиной помню. А второй  вдруг вспоминается, что и не учитель я, а в армии остался, заочно что-то там окончил, младшего лейтенанта присвоили, а потом и до старшего дорос. Всё бы хорошо, но только и дальше извилина раздваивается: вроде, с одной стороны, в отставку вышел, а с другой, в Афгане меня убили.  
 
 И это только начало. Как стало тут у меня в башке двоиться-троиться-четвериться… Я – это и я знакомый, и я другой, и пятый, и десятый. И всё я. И прапорщик я, и старший лейтенант, и вообще в армию по здоровью не взяли. А потом, ну словно в волну попал, и она тебя кувыркает: и двое у меня детей, и вообще нету, и пятеро, и девочки, и мальчики. И так всё-всё размножилось, ну просто всё в жизни. Что-то ясно чувствуется, что-то слегка припоминается. Понял я, что крыша моя совсем в шизу поехала. Надо от руководства походом отказываться, и все дела Препузасте передавать.
 
 Смотрю, братцы-кролики, а Препузаста тоже совсем не своя, и все наши в испуге за головы держатся. Да… «А ну, давай, товарищи, честно признавайся, что на всех напало? Как на партийной исповеди, у батюшки Мефодия!». Тут уж все раскололись, что вот такая вот беда общая на нас, на всех, напала. «Сеня» - говорю - «хватит умничать, давай рассказывай, как жить теперь будем?». А этому гуру тяньшанскому – как с гуся вода. «А что тут такого особенного?» - отвечает – «Это наше сознание приобреле вероятностно-волновые функции как отображение расслоения ветвистой структуры континуума, но на макроуровне». Хотел я на него, придурка, наорать, чтоб заткнулся, да что с него взять, с блаженного?
 
 Правда, хоть в чём-то нам эта шизанутость помогла. Чувствуем, хоть ещё в «Зарницу» и не играли, но вроде уже и играли, и даже  вроде НАТО, то есть бабулек наших ряженых, победили, хотя, с других сторон, немножко вроде и не победили. Если во всё это мозгами вникать, то сразу нужно в дурку ложиться. Решили так: если вроде уж играли, и вроде победили, то так и будем считать. А раз победили, то и домой пора. Вот соберёмся, с морячками попрощаемся, бочку допьём, и пора и честь знать. Как там наш Трофимыч один с делами справляется? Что в мире творится? Мы ведь как в Десятикилометровую зону зашли, тут наш приёмник «Альпинист» и заглох. Хороший приёмник, советский, и ДВ, и СВ, и даже КВ, но заглох.
 
 Собрали по случаю победы пир на весь наш маленький мир: пригласили моряков, свободную вахту и командование, нацедили из бочки, на закусь всё, что было, разложили. Оба солнца к четвёртому  вечеру клонились, так что очень мы все хорошо при светляках под лунами посидели.

 
 
 
8
19 листопада 2009 17:01:00
БОН ВОЯЖ
 
 Главка десятая. Ночной разговор

 
 Первая ночь с третьей пятницы на второй четверг, -03:126
 Костёр на полянке медленно умирает среди голубых сосен. Это не совсем сосны, но надо же как-то их называть? Тлеют мудрые угли, костёр затухает, но светло, даже читать можно, полянка освещена всеми тремя лунами и гроздьями смешных светлячков, которые слетелись послушать наш разговор по душам. Конечно, это тоже совсем не светлячки.
 
 У костра я и Пётр Петрович, каперанг ВМФ СССР, да ещё Сеня, который периодически присоединяется к нашей беседе. Лежим на послушной подушке о чём-то шепчущей сенной травы.
 - Не могу понять! Почему? – в очередной раз в недоумении восклицает Пётр Петрович, сын Петра Петровича и внук Петра Семёновича Сердюкова, первого командира подводного крейсера. Невозможно было без распоряжения Генштаба изменить штатное расписание корабля, поэтому у каждого члена экипажа было всего по одному наследнику – и с тем же именем, чтобы не нарушить Священный приказ. Отец и дед Петра покоились на корабельном кладбище, а на субмарине подрастал наследник капитана – лысый юнга Петя.
 
 Стараюсь из спутанных рассказов командира хоть как-то понять загадочную жизнь подлодки, но в голове эта разрозненная фантастическая мозаика никак не укладывается. Моей скудной фантазии не хватает вообразить сюрреалистический мир трёх поколений, запертых в узком пространстве корабля. Родиться, прожить всю жизнь, и умереть внутри замкнутого стального корпуса, как это? Редкие осторожные вылазки наружу, разведка плацдарма, хозработы по обустройству подводных ферм – и скорей назад, в родной искусственный мир субмарины.
 
 Неимоверно трудно подбирать слова. Пётр говорит вроде бы на русском, но в его языке нет выражений, описывающих привычную нам жизнь: поколения моряков изучали грамоту по уставам, техническим справочникам и партийно-политической литературе. Мир вокруг корабля вынуждал как-то называть причудливую круговерть Зоны, поэтому многие слова Петра мне совершенно непонятны. Его речь пестрит всяческими нуяками, крепками, синяшниками и мелкими зузу. Что это, растения, животные? А может, непонятные фантомы замкнутого пространства? В такие моменты даже уродливая хохляцкая тарабарщина кажется мне более удобоваримой.
 
 - Товарищ штатский прапорщик запаса Суровый – снова строго по уставу обращается ко мне капитан, - но почему же тогда освободительные движения африканских и латиноамериканских стран не пришли на помощь авангарду советского рабочего класса по отражению скрытой агрессии НАТО и империалистического Запада?  
 Что тут ответить? Наверное, так же сложно было бы объяснить марсианину нашу алогичную историю и причудливые тонкости человеческой жизни. И столь же сложно инопланетянам с Веги было бы понять запутанные нюансы наших табу и обычаев.    
 
 Сменялись поколения, крейсер настороженно лежал в донном иле под Припятью. Экипаж не смог бы выжить, сохранить себя как единое целое, если бы не следовал беспрекословно военно-морским уставам, если бы не подчинил свою жизнь целям и задачам марксистско-ленинского учения и догматам Главного Политического управления. Постепенно Уставы стали священными  божественными книгами, подшивка журнала «Коммунист Вооружённых сил» - откровениями апостолов Главпура, замполит с партийно-комсомольским активом мутировал в особую высшую касту жрецов, неусыпно следящих за идеологической стойкостью экипажа.
 
 Примерно поколение назад каста политжрецов объявила о своём божественном происхождении – от священного двубожия Маркса-Энгельса и пророка его – Ленина-Сталина и окончательно захватила влияние в свои руки. Несогласные были немилосердно сварены в атомном котле и торжественно съедены под бой барабана. Наследственный титул Командира постепенно стал сугубо номинальным. В его обязанности входило поддержание крейсера в боеготовности,  ежемесячный вынос знамени и проведение построения низших каст –  командиров,  матросов и неприкасаемых - техников.
 
 Каждый день на крейсере начинался с молитвы Ангелам мщения – ядерным ракетам. Также обязательными были обеденная и вечерняя молитвы во здравие Верховного политжреца  корабля, занятия по прославлению деяний Святых и их последователей – Брежнева, Суслова и Лигачёва. Воскресное утро было посвящено анафеме падшему демону Горбачёву, совращённому чёрной Змеёй-Ларисой.  
 
 Недисциплинированны х карала позорной смертью в котле Священная инквизиция Органов. Вся жизнь крейсера была посвящена ожиданию конца, пролетарского Армагеддона, когда экипаж субмарины совместно с воинами Света – Авангардом рабочего класса и освободительными африканскими движениями - схлестнутся в последней смертельной схватке с империалистическими полчищами НАТО.
 
 - Почему? Ну почему ваша Малороссия попала под подлый кованый сапог империалистов и натовцев? Почему несознательные трудящиеся посмели ослушаться указа Пролетарского авангарда и Великих кормчих? Почему бездействовала Священная Инквизиция? – в тысячный раз кричит в отчаянии командир. И мне нечего ему ответить.  

   
 
 
9
19 листопада 2009 16:59:00
Предисловие ко второй части  
 
 Пошёл я, братцы, нынче в сортир, да на беду газетку забыл. Присел, а бумажки-то нету. Порылся по карманам, один трамвайный билетик нашёл, да и тот дырявый. Тут смотрю, к счастью на гвоздике листочки висят, повезло, то есть.
 
 Как листочек помять, пробежал по нему глазами. Ёпсель-мопсель, да это ж вторая часть наших похождений в Десятикилометровой Зоне, когда в «Зарницу» играли. Я ж думал, что главки эти давно уже в нашей районной стенгазете напечатали, сам Трофимычу отдавал. А Трофимыч, значит, эту затею похерил, а листочки в ящик стола, небось, запихнул. А как по нужде приспичило, в сортир снёс.  
 
 Хороший он человек, Фёдор Трофимович, но уж больно бескультурный. Ничего сроду кроме Устава внутренней службы и Правды ПДРС не читал, да и то перед тем, как помять. Принёс я листочки в наш Фиолетовый уголок, и за голову схватился. Главки не по порядку, а главное – нет самой важной, тринадцатой, где нас райкомовское начальство за «Зарницу» переходящим фиолетовым знаменем награждало и почётными грамотами активиста ПДРС.
 
 Так мне горестно стало, что самое важное, самое интересное уже в сортир спустили, но не ковыряться же там палкой? Слава Корчмарю, хоть один листочик от всей тринадцатой главки чудом уцелел на гвоздике.
 
 Публикую листочки с гвоздика как есть, а то опять развезём всё это, править начнём, спорить между собой, детали уточнять, пока Трофимыч второй раз листики в сортир не снесёт. Да, всё забываю сказать, записки эти – плод коллективный. В основном, меня, Сени и Препузасты, но кой-что также Степанида и юные педересы присоветовали.

 
 
10
19 листопада 2009 16:58:00
Главка восьмая. Пастораль
 
 Третья пятница, 26:95
 Тёплый ласковый утродень. Песчаный, поросший сенной травой берег безымянной речушки. Звенящая тишина. Лёгкий ветерок чуть-чуть колышет ветви голубых деревьев, склонившихся над водой. В зарослях прибрежных розовых одуванчиков разливается пение цикад Воздух одуряюще, медово пахнет полевыми цветами. Возле берега, в водовороте солнечных зайчиков и змеистых водорослей лениво шевелят плавниками сонные рыбины, похожие на водяных фазанов.  
 
 На берегу лежит на животе Сеня, устремив глаза в видимую только ему точку. Он неподвижен, и хотя его нелепая фигура разлеглась рядом с нами на песке, мысли его, похоже, улетели далеко-далеко отсюда. Радом с ним присела по-собачьи  Сиреневый Туман, даже этой непоседливой собачонке неохота нарушать покой своей метушнёй. Мы с Препузастой стараемся хоть как-то привести в порядок путевые заметки. Столько всего произошло за прошедшие дни, а может – недели, а может – месяцы.
 
 В первую пятницу, как мы горем убитые сидели, а Туманы нас жалели, вдруг такое произошло. Строевой шаг раздался. Точно, думаем, натовцы про нашу «Зарницу» со спутника прослышали, и первыми на нас напасть решили. Ну, мы уже учёные, за грибы родительские попрятались, думаем, как натовцы на нас сунутся, тут их наши грибищи языками и слижут. И запели хором «Интернационал». И вдруг из лесу. Под красным развёрнутым знаменем! Строевым шагом!! Выходит отряд!!! Наших советских моряков!!!!  Во главе с Капитаном Первого Ранга!!!!!  
 
 Что тут началось, словами описать не могу. И слов не хватает, и особенно таланту. В общем, только через полчаса все угомонились, отряхнулись, слёзы промокнули. Вот ведь какое на свете белом бывает. Как в девяносто первом Ельцин, диктатор, героев гэкачепистов арестовал, не смогли наши патриоты подводники присяге изменить. И всем подводным атомным крейсером решили до возвращения Советской власти подождать, отсидеться. А где лучше всего спрятаться, где ищейки натовские не найдут? Вот и приплыли моряки на подлодке с Тихого океана под Припять и на дно  залегли до лучших времён.
 
 В Зоне колёсики у времени совсем иначе крутятся, иногда, бывает, шестерёнки заедают и назад отскакивают. Вот как сегодня, на дворе третья пятница, а вчера была четвёртая. До тех пор, как матросы нас повстречали, в Зоне много воды утекло. Уже третье поколение подводников сменилось, в живых из прежних только дедушки-юнги остались. Но молодое поколение замполиты воспитывали правильно, в ленинских традициях. Все, как в строй становились, Советской власти присягу давали, партии и правительству – стоять на защите рубежей Советской Родины.  
 
 Неудобно нам было спросить, а откуда ж у подводников дети брались, да это и не важно. Тут столько друг другу рассказать нашлось. Сначала мы на морячков набросились: а как они подлодку в боеготовности столько лет поддерживали, да чем питались, да где жили? Юные педересы в восторге к служивым как приросли, глаза горят, тараторят без умолку. Рассказали нам воины, как уран у них кончился, и как ночами кочегары уран на носилки возле взорванного Чернобыльского реактора собирали, и потом лопатами в топку атомную бросали.  
 
 Поведали нам, как подводную молочную ферму для пропитания организовали. И, кстати, поделились рецептом, как из молоденьких грибочков салат вкуснейший делать. Маленькие грибочки ещё не проснувшиеся, им не больно, когда из них салат строгают. Ну а когда мы стали ребятам в бескозырках про нашу горестную жизнь рассказывать, про Беловежский сговор предателей Родины, про олигархов оранжевых, про укробандеровцев-кровопийцев, посуровели глаза воинов, сжались у них кулаки, окаменели челюсти. Хотели они тут же по всей этой оранжевой сволочи атомные ракеты запустить, да без приказа министра обороны Язова не могут. А где ж в Зоне министра Язова взять?
 
 А потом все мы пошли к братской могиле, где под звездой умершие подводники вдали от своих вдов и детей покоились. Приспустили знамёна, матросы – красное, мы фиолетовое, застыли в минуте молчания. Потом юные педересы салют отдали и возле памятника со звездой в почётный караул стали – каждые полчаса сменяться. Хорошие они ребята, сердце не нарадуется. Не то что эти, синие следопыты, уже пятую телегу вещичек по сёлам нашмонали, а вывезти как? Коров же наших, красавиц радужных восьминогих, за Зоной сразу же местные на мясокомбинат сведут.
 
 Ой, да что это я? Обо всём пишу, а о самом главном не упомянул – как мы НАТО победили. В общем, на следующий же день, как моряков повстречали, утром второй пятницы …
11
19 листопада 2009 16:57:00
Главка седьмая. Радости и горести
 
 Пятница, 14:87
 В общем, понятно, что ничего не понятно. Получается, что вроде всё, что вокруг, что  рядом -  не совсем рядом. Вроде оно как бы сегодня, а может – и сто лет назад, а может, и в далёком будущем. Хуже того, оно вроде бы есть, и руками потрогать можно, но с другой стороны, вроде как бы и не совсем есть. Вот такой вот диамат. Лучше бы Сеню и не расспрашивали, совсем нам мозги запутал.  
 
 И со временем что-то непонятное творится. Разморило нас после ночных волнений, решили пару часов покемарить. Как бы, и вечер уже должен быть, а на часах все день, да день. Посадили самого правильного юного педереса в очках, наказали в часе минуты считать, насчитал двести, пока не запутался. Я уже совсем на это всё рукой махнул, просто устал удивляться. Зона – она и есть Зона.  
 
 Казаки на солнышке разлеглись, похрапывают, следопыты уехали в соседнюю пустую деревню шустрить, мы с Препузастой слюнявим карандаш, продуктовые запасы подсчитываем. Да что там подсчитывать, одни коровы разноцветные нас бы прокормили – вон пасутся, всеми цветами радуги на солнце переливаясь, с сосками-краниками на любой вкус. А в ставках поручь рыбы диковинной видимо-невидимо, ягоды-грибы всякие, рабочий человек всегда найдёт, чем себя прохарчить.
 
 Девушки-пенсионерки с педересами за грибками гоняются с визгом и воплями, что одни, что другие – как дети малые. Грибы здесь, словно в мультике, семейками живут. Несколько взрослых, а вокруг всякая мелочь пузатая, малыши, что повзрослее – на четырёх ножках,  смешные как котята, некоторые ластятся, а другие – царапаются. Вот тут-то, посреди этой картинки из телевизора, наша первая беда к нам и постучалось.
 
 Марья Степановна, смешливая такая, как за грибочкам погналась, что к старшим своим улепётывал, тут её самый большой гриб языком и слизнул. Казаки от криков наших мигом проснулись, девушку нашу выручать бросились, да сами чуть с жизнями не распрощались, еле Савелия за бороду из пасти гриба вытащили. Нас словно по голове стукнуло: ох, глупые ж мы, глупые, слыхали ведь, что с Зоной шутки плохи, да на солнышке и расслабились. Вот Зона нас за безалаберность и наказала, такие вот шутки шутить она умеет.  
 
 Кончился наш весенний Первомай, ходим, как воды в рот набрали, глаза в землю, и не нужна нам уже никакая «Зарница». На Препузасту даже посмотреть страшно, как она убивается. Препузаста у нас особенная, как не от мира сего. С юных лет, с пионеров, за счастье народное боролась, в коммунизм всеобщий, как во Христа спасителя, уверовала. В школе с двоечниками занималась, за уши их в светлое будущее тянула, субботники организовывала, чтоб Родине металлоломом да макулатурой подсобить.  
 
 Потом комсомолкой стала, потом из идейных соображений в партию капээсэсную вступила. Бросало её партийное начальство во всякие прорывы дырки затыкать. Моталась Препузаста по бамам да прочим новостройкам, здоровье своё подорвала вконец. Её начальнички себе и при старой власти номенклатурные кабинетики выслужили, и при новой ловко устроились, миллионами ворочают. А Препузаста, бессребленница, кроме инфарктов да комнатушки обшарпанной в нашей общаге, так ничего и не нажила. Пока она на общественной работе за грамоты и переходящие знамёна надрывалась, жизнь мимо, как сквозь пальцы, протекла. Ни мужа, ни детей, одни девушки-пенсионерки на руках.
 
 Девушки наши ведь никому на белом свете, кроме Препузасты, не нужны оказались. Повымирали бы они все в голодные девяностые годы, если бы Препузаста их хоть как-то не поддерживала. Сама городская, а огородом занималась, капусту-картошку на зиму выращивала, колорадов руками давила. На трёх работах работала, у начальства районного пособия выбивала, но как-то хоть половину своих подопечных вытянула. А  какие не дожили, так хоть по-человечески умерли, у неё на руках, а не одни, в пустой комнате.
 
 Сидим мы, нахохлившись, вокруг Препузасты, грустно, тошно, слов нету. И тут к нам из кустов сиреневый туман стайками подплыл, добрые такие, ласковые, к ногам прижимаются, руки лижут, жалеются. И не мозгами своими пропитыми, а самим сердцем я понял, что не туман это вовсе, а души воскресшие, собачьи, человеческие такими добрыми не бывают. Как при жизни они нас, людей, тварей подлых, любили, так и после смерти прилетели в беде посочувствовать.
12
19 листопада 2009 16:56:00
Главка шестая. Радиоактивный рай
 
 Пятница, 12:30
 Так смешно: идёшь вроде вверх, а ноги не устают. Оглядываешься назад, а хвост нашей пёстрой колонны как бы вниз спускается. А вверху голубой пятачок неба, посредине пятачка солнце, а с краюшку – серпик луны. Сеня это слишком умно объясняет, что, мол, не остаётся ничего иного, как предположить, что под действием радиации изменилась структура пространства-времени, поэтому и наблюдается такая рефракция. То ли бредит, то ли в очередной раз в белую горячку впал, ничего не понятно. А с другой стороны, как всё это объяснить? Надо Сене пить больше не давать.
 
 Вот говорят: радиация, радиация, мол, убивает всё живое. А ведь как раз наоборот: в Зоне земля уже потаяла, всюду трава по плечи, цветы-первоцветы выше человеческого роста. Среди травы возятся десятисантиметровые кузнечики с сетчатыми глазами и жужжат шмели размером с воробья. Ветер колышет ветви незнакомых деревьев с голубыми листьями. Пряно пахнет чем-то вкусным. Солнечные зайчики играют в хоровод на лужайке, солнце ощутимо припекает.  
 
 Вокруг заброшенные безлюдные сёла, Ни души, только греющиеся на прогнивших скамейках мудрые кошки смотрят назидательными глазами. Да бездомные собаки, обрадовавшись человеческим голосам, приветливо виляют хвостами и подходят пообщаться. Предприимчивые следопыты раздобыли в одном из сёл телегу и запрягли в неё восьминогую корову. Её сараеподобные сестрёнки идут рядом, ожидая своей очереди, возить телегу им явно понравилось. Закрываешь глаза, и не верится, что такое может быть на самом деле. Открываешь – вот они, с ног до головы пушистые красотки мони, с огромными добрыми глазами, ресницы – с полметра, мечта любой городской модницы.
 
 Останавливаемся на привал – перекусить и свериться с картой. Коровы тут же подходят подоиться к девушкам-пенсионеркам. Бедные наши оголодавшие безропотные хористки, они никак не могут наесться вкуснятины: в одном соске у коров кефир, в другом – сметана, в третьем – йогурт, в четвёртом - птичье молоко. Сосков много, выбирай на свой вкус. Благоприятная мутация, как Сеня пытается нам объяснить. Не совсем понятно, ну да какая разница, зато вкусно.
 
 Казаки пускают коней пастись. Половина из них уже на лошадях, ни уздечек, ни сёдел, посадка – никакая, но зато почти как настоящие. Расстилаем карты, но не можем определиться на местности: непонятно, откуда и куда идёт эта извилистая просёлочная дорога, что за деревни и леса вокруг – как будто появились из воздуха. Сеня долго трёт переносицу, хмыкает, пожимает печами, ковыряет в носу. Наконец начинает тянуть слова задумчивым голосом, как козёл блеет, мол, по всей видимости, пространственно-временная структура под воздействием радиации деформировалась таким образом, что появились разрывы. И так далее.
 
 Усаживаем Сеню перед собой, кормим его тушёнкой и начинаем вытягивать из него хоть что-то на человеческом языке. Сеня вскакивает, машет, как ворона, руками, мычит, прыгает, открывает рот, дёргает головой, наконец, сдаётся. Задаём вопросы, а Сеня подробно объясняет на пальцах. Может, это коллективная белка от некачественного шмурдяка? Нет, не белка. Может, это натовцы нас отравили нервным газом? Нет, не натовцы, нет, не отравили. А может, это натовцы на нас атомную бомбу сбросили, всех убили, и мы уже в раю? Нет, не убили, нет, не в раю? А что же это тогда, Сеня?!
13
19 листопада 2009 16:54:00
Главка пятая. Боевое крещение
 
 Пятница, 4:58
 Позади ночные тревоги и опасности, можно расслабиться. В ночи бесшумно, как серые летучие мыши, наш отряд ползком пересёк границу с Десятикилометровой Зоной. Ни непроходимые минные поля, ни пограничные бездонные рвы с ледяной водой, ни страшная бесконечная паутина ржавой колючей проволоки не остановили нас. Обошлось без потерь, все на месте, бочка целая.
 
 Под покровом клубящегося рваного тумана ползём вдоль кювета дороги. Светает. И вдруг наши сердца забились в унисон, глаза засияли, губы зашевелились в немой молитве. Вот она, первая весточка затерявшейся в прошлом Родины – дорожный указатель с полустёртой временем надписью «Совхоз им. Пятнадцатого партсъезда». Наконец-то мы на земле обетованной, на которую не вступала грязная нога укробандеровца. Пусть пропитанная невидимой радиацией, пусть брошенная и забытая, но под нами – священная советская земля, последний осколок счастливого советского прошлого.
 
 С криком «Свершилось, товарищи!», Препузаста в благоговении бросается на землю, обхватив руками столб. Её хрупкие плечи сотрясаются в рыданиях. Глаза наши сияют, никто не стыдится слёз, текущих по нашим перепачканным лицам. Казаки неистово крестятся, стоя на коленях, девушки бьют земные поклоны. Юные педересы отдают салют, следопыты радостно лыбятся своими круглыми глазами. Даже пьяный Сеня что-то радостно мычит. Мы ничего не замечаем вокруг, глаза прикованы к милому, дорогому столбику. Но что это?! Боже мой, что это?! Боже!!
 
 Антон: - Товарищи, к оружию! Занять круговую оборону! Педересовцы не сдаются!
 Юные педересы: - Ура-а-а!
 Препузаста: - Мамочки!
 Степанида (голосом сирены ПВО): - У-У-у-у-У-У-у-у…  
 Казаки: - Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!
 Следопыты: - Пацаны, полундра, менты окружают, врассыпную!
 Девушки: - Господи, иже еси на небеси…
 Сеня: - М-м-м…
 
 Страшными  неровными стенами вздыбился над нами проступающий сквозь туман лес, где-то далеко вверху светится серый пятачок неба. Топот копыт невидимых чудовищ отдаётся эхом над нашими головами. Леденящее сердце фырканье всё приближается. Растерянные и беззащитные мы прижимаемся друг к другу спинами, за нами дрожат обмочившиеся с перепугу следопыты. Стая рогатых восьминогих зверей ростом с троллейбус бросается на нас из тумана.  
 
 Антон: - Мы не боимся вас, проклятые натовцы! Пусть мы погибнем, но наши товарищи отомстят за нас! Товарищ хуйло возложит венок на нашу безымянную могилу! Да здравствует Политсовет! Да здравствует великий Корчмар! Слава ПДРС!
 Степанида (раскручивая за оглобли бочку над головой): - Подходи по одному, натовские коломбины!
 Пантелеймон: - Сабли наголо! Заходи слева!
 Савелий: - С Богом (МП)! Заходи справа!
 Лёха Шнырь: - Граждане менты, я тут не причём! Охмурили меня! Это Гнусавый виноват! Я шмотки не тырил!
 Павлик Гнусавый: - Врёт он, падла! Не слушайте его, граждане менты! Это он всё тырил! Это он нас подбил!
 Остальные следопыты: - Мамочки!
 Девушки: - Да пресвятится имя твое, да придет царствие твое…
 Сеня (протрезвев): - Иди сюда, коровка, я тебя травкой вкусной угощу.
 Юные педересы: - На Мариванну похожая.
 Другие юные педересы: - Не, на Тину Кароль!
 Препузаста: - Ой, какие они пушистенькие…
14
19 листопада 2009 16:54:00
Главка четвёртая. Военный совет
 
 Четверг, 17:35
 Выгрузились. Тут же нас ранее прибывшие Беломорско-балтийские казаки Крымского полуострова окружили. Сами в картузах, косоворотках, бороды у всех: у кого до пояса, веником, у кого ещё не отросла, как у петушка молодого болтается, на боку сабля грозная, деревянная, на левом кеде – портрет товарища хуйло приклеен, на другом – Медведева всея Руси.
 - Откеля будете, станишники? – вопрошают.
 - Оттеля, братцы, с самого сердца Малороссии – отвечаем.
 - Далёко ль путь держите, воины?
 - С НАТОЙ сражаться до последней капли крови!
 - Ну и мы, братцы, с вами.  
 
 С казаками крымско-балтийскими мы неделю назад списались – вместе в «Зарницу» поиграть, опыта боевого у них-то поболе будет. Тут к нам и голубые следопыты со свистом подбежали, кончили вещички деребанить, что по электричке натырили, и все уже в меховых шапках. Решили все вместе в ближайшую рощицу отъехать, и там военный совет держать. Выступили по просёлку, впереди Степанида с бочкой – даже не вспотевшая, вот что значит порода. На бочку следопыты со шмотками позабирались, а за бочкой – сводный отряд девушек-пенсионерок и беломорских казаков.
 
 И начался военный совет. От нашего соединения – я, как и.о. командира, Сеня – военный советник и Препузаста – начальница штаба. От славного казачьего войска – атаман Пантелеймон, борода по колено и начальник  штаба, урядник Савелий, борода вообще по земле волочится. Следопыты выдвинули Лёху Шныря и Павлика Гнусавого, у обоих уже по две ходки за плечами. Гнусавый перед прочим хотел незаметно у Савелия по карманам пройтись, но был вовремя пресечён, на колене Савелия со спущенными штанами разложен и поперёк наказательного места публично саблей порот. После чего, конечно, повторять подвиг у следопытов всем надолго расхотелось.
 
 Трепещи, НАТО! Уже не хлюпиками штатскими вернёмся мы в свой родной подъезд, а закалёнными былинными воинами, отведавшими радионуклидов в Десятикилометровой Зоне и обветренными жёстким гамма-излучением. И не страшны нам потом твои ядерные бомбы и авианосцы. И не тяни больше, НАТО, свой кованый сапог к нашей священной русской земле, кто к нам с сапогом придёт – тот от сапога и погибнет: опрокинем, контратакуем и добьём натовскую гидру в её вашингтонском логове!
 
 Поначалу, конечно, казачки на жажду пожаловались, мол, в поезде совсем запарились. Мы их, конечно, радушно к бочке пригласили, казачки отменно причастились – по литре, не меньше, и славно, беседа сразу спориться начала. Расстелили на пеньке карту километровку, стали диспозицию определять и направление главного удара прокладывать, тут и темнеть начало. Порешили прям в роще передохнуть часок, тушёнкой подкрепиться, напитком ароматным сугреться, и под покровом ночи, чтоб пограничники не заметили, границу между Малороссией и Десятикилометровой Зоной пересечь.  
 
 Заканчиваю в блокнотике буковки выводить, как уже совсем ночь на дворе, да и вестовая девушка прибежала – выступать пора. На душе тревожно: что там нас ждёт впереди? Разные слухи про Зону ходят, одни страшней другого. Сколько людей там потерялось – не считано, сколько экспедиций пропало бесследно – не меряно. А сколько аэропланов в воздухе растворилось бесследно? А сколько кораблей сгинуло в никуда? Ох, уж лучше и не думать обо всём этом. Ну ладно, с Богом (РПЦ)! Выступаем!
15
19 листопада 2009 16:53:00
Главка третья. Ой ты, дорога длинная
 
 Четверг, 14:40
 Как мало советскому человеку для счастья нужно. Сижу, зажатый в углу скамейки электрички, царапаю путевые заметки, и не могу согнать с лица глупую счастливую улыбку. Только в тамбур вступили, так сразу и запахло родным запахом мочи, тараканов почему-то, и табачного дыма. Как бы они над тобой не издевались, Родина, как тебя не вытравливали из души народной, но ты каждый раз опять встречаешь нас в вагоне пригородной электрички – разбитыми, исцарапанными стёклами, десятилетиями не вытираемой липкой грязью, чудесной вонью забитого и зассанного сортира, непродыхаемой духотой вагона. Ну и, конечно, с детства знакомыми матерными стишками, вырезанными на сидениях.
 
 Вот едут они в соседнем отделении, простые советские парни, как ехали десятилетия назад их отцы, весело матерятся на весь вагон, задираются к соседям, поют песни под гитару на фене, щёлкают семечки. Разве что пиво пьют не родное, жигулёвское, но зато таранку режут, как и всегда её резали, на сидении, и бутылки в окно выбрасывают, как и раньше. А вокруг простые, милые, советские лица, или весело удалые от выпитого, или хмурые и злые от зависти к соседу-богатею или начальнику-олигарху. А глаза, какие глаза! Ни у одного народа нет таких глаз, как у нашего, советского. Зашли нас хоть в Европу, хоть в Австралию,  всегда по глазам соотечественника узнаешь. Родина, Советская Родина!
 
 Мы с Препузастой, как члены партии, сидим у окна, девушки-пенсионерки маются в проходе, юные педересы позалазили на багажные полки, плюются оттудова в пассажиров трубочками, как макаки. Вдоль дороги вровень с поездом весело бежит Степанида с бочкой, на задке болтается Сеня, видно, ещё не проспался.  
 
 На вокзал мы прибыли почти вовремя, как раз к батюшки Мефодия благословлению на ратные подвиги. Какой-то шпендик в милицейской форме не хотел Степаниду с бочкой на перрон пропускать, так Степанида его только бережно в сторону плечом отодвинула, а могла бы и пузом прижать, тут бы из сержантика и дух вон. И попёрла на нашу платформу поперёк рельс. Но потом как стала бочку в тамбур пропихивать, тут к электричке всякое понабежало, начальство, милиция, свистят, прыгают. Как будто им одного тамбура мало, гордые какие. Ладно, чёрт с вами, нашей Степаниде полсотни километров по свежему воздуху пробежать, хоть с бочкой, хоть без бочки – одно удовольствие.
 
 Как раз перед самой посадкой к нам голубые донецкие следопыты присоединились. Выскочили на рысях из поезда, а на них узлов, чемоданов, куда им это всё донести? Но хлопцы эти шустренько за будочку забежали, в узлах-чемоданах пошуровали, нужное забрали, а остальное валяться раскрытым кинули. Голубые следопыты – движение авторитетное, туда просто так с улицы – из подворотни не берут, ты сначала конкретными делами уважение заслужи, хоть раз в колонии отсиди, а потом базар про записаться начинай. Во всём ребятки пытаются на Федорыча похожими походить: лицо у них простецкое, взгляд хитро-добрый, речь степенная, но за карманы с ними держись! И за шапку, само собой.
 
 Ага, Сеня проспался, товарищ наш славный, что-то там нам в окно с бочки машет. Хороший Сеня человек, доброе сердце. Как тверёзый, всем во всём угодить готов. И интеллигентный, в хорошем смысле: как отлить возле паба выходим, так Сеня, если вдруг пёрднет, тут же краснеет и извиняется. Сеню Степанида, сердобольная, зимой возле базара нашла, за ларьком валялся, принесла домой, отогрела, отмыла, одёжку какую подобрала. Сейчас Сеня на человека похожий, за шкафом в корчмаровском уголке живёт, пролетарий, хоть и безработный. Но, видно, из интеллигентов: язык американский помнит, немного и другие всякие иностранные, как тверёзый – стихи пишет. Кстати, про «Зарницу» он придумал. Только как зовут – так и не вспомнил. Ну да какая разница. Мы его так и зовём: Сеня, да Сеня.
16
19 листопада 2009 16:51:00
Главка вторая. Суматошное утро
 
 Четверг, 13:30
 Если вы намереваетесь уехать в поход на рассвете, не тешьте себя иллюзиями – ничего у вас не выйдет, в самом лучшем случае выберетесь к обеду, а потом с полдороги будете раз пять возвращаться за забытыми свёртками и билетами. Говорят, что немцы потому и успели начать войну в четыре утра, что на самом деле планировали её на месяц раньше. Вот так у нас и получилось. Собирались выйти в 6 утра, все единогласно «за» проголосовали, торжественное  обязательство под портретом Корчмаря подписали, а с утра тут и началось. Сижу вот на перроне, царапаю в блокнотик, уже полвторого, но раньше двух не выедем.
 
 Главная беда ещё до рассвета выяснилась. Прибежала затемно Агрипина Ерофеевна, тёща Трофимыча, и начала голосить с порога. Я уж о самом плохом подумал, не арестовали ли Фёдора ночью оранжевые гестаповцы, но слаба Богу (РПЦ), в этот раз обошлось. Ерофеевна баба на редкость глупая, вздорная и упрямая, как её Трофимыч, ангельская душа, терпит, ума не приложу, я бы с ней уже давно б распрощался. То есть, навек бы распрощался, в тюрьму бы сел, но распрощался. Полчаса эта дура набитая визжала на весь подъезд про ди Каприо в летах и Литвина, и что бог кого-то за что-то наказал, пока я не понял, что у Фёдора случился острейший прострел радикулита после вчерашнего его трудового, не побоюсь этого слова, подвига.
 
 Не знаю я человека более ответственного, доброго и отзывчивого, чем Фёдор Трофимыч. Золотые руки, и золотая душа. Детство у него, конечно, трудное вышло, отец, левша, часто руками прикладствовал, особенно после получки, от того лицо у Трофимыча немножко и сдвинутое, и учиться ему трудно пришлось. Но ничего, четыре класса за восемь лет, пока его в стройбат не забрали, Фёдор, слава богу, окончил. Да и учителя к нему хорошо относились, за трудолюбие и активность на всяких субботниках и воскресниках. Зато сейчас Трофимыч – самый нужный и званый человек во всей округе. Если что починить требуется, что уже и в мастерскую не берут, или ещё какую помощь оказать – всегда Трофимыча безотказного зовут. Нет денег – за стакан шмурдяка починит, а если и этого нету – так за спасибо человеческое.
 
 Вот и вчера – забился канализационный коллектор, другой бы плюнул и пошёл спокойно вечером домой, но только не Фёдор Трофимыч. Пришлось ему на двухметровую глубину в ледяное деррьмо в одном исподнем нырять и там трубу прочищать. Окоченел, конечно, Трофимыч, как январская лягушка подо льдом, но пока работу не завершил, пост свой трудовой не покинул. Когда его наша Степанида в авоське, с которой на базар ходит, в рабочий паб принесла, посинел весь и дышал еле-еле. Только как отмыли его в котле, в котором суп варят, растёрли шмурдяком и вовнутрь дали, в себя пришёл и отогрелся. Но не помогло: когда мы с Препузастой к нему в комнату прискакали, то Трофимыч из-за прострела только на четвереньках ходить мог. А какой же партийный командир «Зарницы» на четвереньках? Хоть и просился он и слёзы с обиды вытирал, но пришлось его дома оставить. Но это и хорошо: будет, кому цветы перед портретом товарища Корчмаря в фиолетовом уголке поливать, Трофимыч, хоть ползком, хоть на четвереньках, но долг свой партийный исполнит.  
 
 А потом то одно, то другое. То девушки-пенсионерки заявились в походных костюмах – в халатах да сарафанах, срочно надо было ехать на рынок им секондхендные штаны покупать. А откуда у наших певиц деньги, с их пенсией и гречневая каша – только по праздникам, пришлось в черную кассу нашего ООО паб «У Корчмаря» залазить. Приодели девушек, так они теряться начали: должно их быть двенадцать штук, а их то десять, то одиннадцать. Слава богу, Степанида подсобила, принесла поводок, на котором детишек своих гуляла: длинная верёвка, а поперёк верёвочки с колечками, чтоб держаться. Как раз на всех хватило, даже Препузасте, чтобы выводок свой водить. Строго-настрого наказали девушкам за колечки держаться, и даже в туалет стайкой ходить. Так они и делали: одна за дверью сидит, а остальные дергают – чтобы побыстрее.
 
 Потом Сеня пропал, вернее даже не находился. Вчера бочку, в которой в паб пиво возят, шмурдяком «Атомная война» наполняли – и для сугрева в походе, и чтоб раны лечить, так в бочке пару цибарок пива осталось, не выливать же добро, вот Сеня и оприходовал. И звали его и кричали, пока за шкафом завалившегося не нашли. Что ж делать? Как-то усадили его на задок бочки, бечёвкой привязали, чтоб не упал, и тронулись на вокзал. Впереди Степанида, в бочку запряжённая, за ней девушки-пенсионерки с котомками, во главе с Препузастой, несут иконы Корчмаря, хуйло, Федорыча  и Медведева всея Руси. Вокруг юные педересы в фиолетовых галстуках носятся, балуются.
 
 Перед самим отъездом забежал к Фёдору попрощаться, но не стал его отвлекать, как занят Трофимыч был: свою Ерофеевну воспитывал, но не больно, не до крови. Сам буквой «г» изогнутый, а правой рукой тёщу об притолоку лупит: «Будете, мама, за Литвина голосовать, будете?!», а подлая баба кусается, царапается, визжит: «Буду, за ди Каприо, буду, за дона Педро ненаглядного!»
17
19 листопада 2009 16:50:00
БОН ВОЯЖ
 (сказка для детей взрослого возраста)
 Антон Суровый
 
 http://img121.imageshack.us/img121/523/woodok.jpg
 
 Главка первая. Лопуховая роща
 
 Ночь с пятой пятницы на первую субботу, 2:93
 В просветах между листьями лопухов, если закинуть вверх голову, видно, как серебрятся огромные снежинки, безмолвно падающие на шатёр листьев. Не долетев до земли, они тают в конвекционных потоках воздуха, оседая на широченных листьях искрящимися брызгами. Наш небольшой отряд устало ковыляет под лопуховыми зонтиками вслед за Сиреневым Туманом, вёсёлой девочкой-подростком, судя по её несерьёзному поведению. Иногда Сиреневый Туман начинает гоняться за полуметровыми лягушками, которые из любопытства подползают к тропе, освещая её выпуклыми светящимися глазами. Заигравшись, Туман убегает ненадолго в чащу, и тогда её приходится минут пять ждать, присев на корточки среди луж.  
 
 Самое сердце Десятикилометровой Зоны. Похоже, на это место пришёлся главный выброс урановых осколков, не учтённый в суматохе. Иногда куски урана, слабо светящиеся в инфракрасном диапазоне, попадаются под ногами, тогда полупрозрачные девушки-пенсионерки хозяйственно складывают их в бочку. Сеня сказал, что если этот уран прогнать сквозь шмурдячноварительны й аппарат, то он обогатится, и из него можно будет сделать настоящую атомную бомбу. Опустилась к нам погреться Препузаста, неокрепшие крылья ещё неуверенно её держат. Препузаста часто дышит, крылья её подрагивают в такт ударам сердца. Но небо опять зовёт её, и немного посидев, она с разбегу взмывает сквозь листья лопухов.
 
 Даже юные педересы приустали. Они уже не носятся с неслышимыми воплями взад-вперёд вдоль отряда, подставляя подножки девушкам-пенсионеркам и забираясь на степанидину бочку, а молча бредут взъерошенной стайкой. Губы их шевелятся, иногда по привычке смешно двигаются челюсти, сопровождая неслышимую телепатическую беседу. Жмотистые голубые следопыты едут в конце отряда в реквизированной, заваленной добром телеге, в которую впряжена восьминогая  пушистая  корова. Одна Степанида весело тянет за собой бочку с надписью «ПИВО», на которую присели подуставшие девушки-пенсионерки, и несёт за плечами котомку с Сеней и штабным хозяйством. Обе её головы, большая старая и молодая, размером с качанчик капусты, красиво дуэтом выводят: «Смело, товарищи, в ногу!» и «Смело мы в бой пойдём!». Похоже, ей очень нравится слово «смело».
 
 Зона навсегда изменила нас, впиталась в мысли, кожу и ткани, никогда мы уже не станем прежними. Даже если она выпустит нас. Впереди опять, в четвёртый раз, вынырнула из тумана всё то же семейка грибов. Туман шаловливо уселась на шляпку папаши: что он ей сделает. Мы же обошли родителей стороной, зазеваешься – мигом проглотят, как уже случалось не раз с рассеянными девушками-пенсионерками. Аккуратненько срезали несколько самых маленьких крепышей, они ещё не проснувшиеся, не пищат и не царапаются. Решено стать на привал, подождать, пока проспится Сеня. Сидим на сенной траве, перекусываем салатом из молодых грибков. Очень вкусно, шляпки у них пахнут клубникой, но вкус как у банана, а ножки – как ванильная булочка с изюмом.
18
19 листопада 2009 16:46:00
Для партийного пользования                                    Экз. 1, всего экз. 2
 
                                             В Свердловско-Дзержинский райком ПДРС
                                             от членов ПДРС А. Сурового и П. Пряниковой
 
                                             ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
 
 
 Об итогах инспектирования т.н. Южно-Древляндской «Припятско-Полесской Рабочей Республики» (ППРР)

 
      Уважаемые товарищи!  
 
      Как мы уже докладывали, по поручению Свердловско-Дзержинского райкома ПДРС г. Сталино мы под видом внештатных корреспондентов газеты «Правда ПДРС» провели негласную инспекцию Южно-Древляндской так называемой «Припятско-Полесской Рабочей Республики», иное название «Малая земля им. Л.И. Брежнева».
 
      В инспекции были задействована члены ячейки ПДРС подъезда номер 5 Рабочего общежития по адресу ул. Павлика Морозова, 14 – Антон Суровый (руководитель инспекции) и Препузаста Пряникова (стенограф-секретарь и водитель мотоцикла «Иж-Юпитер»).
   
      После инспектирования нами был проведён тщательный анализ наших наблюдений, задокументированных во время инспекционной поездки.  
 
      На основании проведенного анализа, можно считать, что политика руководства Южно-Древляндской ППРР и лично тов. Абдурмамбекова Сергея Абдулловича (деда Серёги) в основном соответствует политике Кремля и текущим директивам и указаниям ПДРС.
 
      Тем не менее, считаем необходимым отметить, что нами было замечено серьёзное нарушение в изображении партийных лидеров ПДРС на плакатах и транспарантах. А именно, товарищ Корчмарь был изображён не в центре и ниже товарища Абдурмамбекова (деда Серёги). Товарищ Абдурмамбеков (дед Серёга) ошибочно изображён вровень с товарищем хуйло-Медведевым. Товарищ Лукашенко почему-то нарисован выше товарищей Багапша, Смирнова и Кокойты.
 
      Считаем необходимым строго указать тов. Абдурмамбекову на допущенное нарушение.
 
 
 Антон Суровый, член ПДРС, Председатель Совета подъезда номер 5 Рабочего общежития
 
 Препузаста Пряникова, член ПДРС, Генеральный секретарь Совета подъезда номер 5 Рабочего общежития
 

 http://pdrs.dp.ua/doska/Smileys/default/flag__2faws.gif
19
19 листопада 2009 16:44:00
Листочек 12
 
 Солнечная опушка соснового леса. Отдыхаем по пути домой, лёжа на траве. Птицы, стрекотание кузнечиков. Жую травинку и разглядываю золотистого шмеля, пытаясь отогнать из памяти страшные картины давки. Препузаста молча лежит на спине, уставившись в небо мёртвыми глазами. Боюсь, как бы у неё опять не началась ломка. Единственное средство в этом случае – отпаивать её остатками шмурдяка. Многое бы отдал, чтобы не видеть больше её раскоряченной на земле, с искусанными пальцами и портретом деда Серёги у губ или груди. Вождезависимость. Тяжелейшая болезнь.
 
 Препузаста переворачивается на бок и начинает еле слышно плакать. Глажу её по плечу, рассказывая всякие смешные глупости. Хорошо, что плачет, значит, есть надежда, что выздоровеет.
 
20
19 листопада 2009 16:43:00
Листочек 11
 
 Препузаста с остекленевшими глазами в экстазе рвётся к лимузину деда Серёги, крича что-то нечленораздельное. Женщины вокруг, стоя на коленях, тянут руки к вождю, некоторые катаются с пеной на губах в припадке поклонения. Скандирование сливается в неумолкающий вой. Действие подходит к апофеозу.  
 
 Десятка три спортсменов с бычьими шеями поднимают лимузин на руках и проносят его по воздуху вдоль проспекта. В автомобиле дед Серёга, в фуфайке и галифе от Луи Виттон и сапогах из страусиной кожи, приветливо машет увесистым золотым мобильником – символом высочайшей власти. Толпа безумствует в восторге, некоторые в исступлении бросаются под колёса.
 
 Стараюсь удержать Препузасту, крепко ухватив её за талию. Вокруг неистовое море слепого восторга. Лимузин едет по кровавому месиву из тел принёсших себя в жертву. Охрана растаскивает пострадавших за ноги и бросает их в покойницкие телеги. Тех, которым удалось выжить, потом переведут из моргов в больницы. Безумная толпа напирает, как волна цунами. Чтобы уцелеть, забрасываю Препузасту на козырёк подъезда, и сам по барельефу вождя забираюсь вслед за ней. Внизу люди сбиваются в давленое мясо.
 
21
19 листопада 2009 16:42:00
Листочек 10
 
      Неужели этот скромный Великий человек – тот самый раненый герой, которого я лечила от предательских ран? Как я  безмерно благодарна судьбе за то, что смогла хоть пальцами прикоснуться к искалеченному телу будущего отца Страны Рабочих. Какое счастье! Слава Корчмарю! Слава Великому Вождю!
 
      Я чувствую, как меня охватывает непреодолимое чувство единения с народом, скандирующем имя деда Серёги. Просто крылья вырастают за спиной, и я готова взлететь к самому солнцу и кричать на весь мир вместе со всеми «Се-рё-га! Се-рё-га!! Се-рё-га!!!» . Как бы хотелось отдать всю свою жизнь за лишнюю секунду земного пути Отца и Учителя, за победу его дела!
 
      Броситься, броситься под колёса его автомобиля, погибнуть в этот светлый миг, раствориться в атмосфере всеобщего безмерного ликования! Отдав тем самым всю себя на алтарь борьбы за светлое будущее рабочего класса! Что может быть большим счастьем?  
 
22
19 листопада 2009 16:41:00
Листочек 9
 
 Пришлось бросить мотоцикл в пригороде, на платной стоянке для мотоциклов, велосипедов  и телег чёрного люда. Проезд в центр Великосерёговска разрешён только машинам партийных функционеров и народных олигархов. Ну и, само собой, транспорту Органов. Часов пять пришлось стоять в отстойнике для осмотра, к сожалению,  даже воду брать с собой было запрещено. Оно понятно, лучше перебдеть. Поэтому и обыск был повышенным, с полным раздеванием, прощупыванием швов и ректально-оральным осмотром. Да, нужно похудеть, а то неудобно было стоять с моим голым пузиком рядом с молоденькими девушками.
 
 Стоим на жаре уже несколько часов, точно сказать не могу, так как часы и прочие предметы были отобраны при обыске во избежание. Вокруг, со всех сторон - дед Серёга – на плакатах, на транспарантах, на огромных полотнищах, развешанных на фасадах и прикреплённых к дирижаблям. Барельефы с профилем деда Серёги на стенах, листовки с его портретом, многочисленные памятники Вождю вдоль проспекта. Всюду развиваются национальные флаги – фиолетовые полотнища с красными галифе в центре.
 
 Толпа приходит в неописуемый восторг: показывается долгожданная процессия. Впереди, на мотоциклах, бритоголовая охрана в полном вооружении, затем несколько броневиков, и, наконец, вот он, кортеж Вождя. Вождь в огромном бронированном лимузине машет рукой сквозь бронированное стекло, впереди лимузина – тройка роскошных английских скакунов, символизирующих тачанку, на которой дед Серёга создавал Рабочую Республику. Море народа бьётся в экстазе, толпа захвачена непрерывным скандированием «Се-рё-га! Се-рё-га!! Се-рё-га!!!».
 
23
19 листопада 2009 16:40:00
Листочек 8
 
      Мы успели! Мы успели! МЫ УСПЕЛИ!!! Вот он, Великосерёговск, город Великого Вождя, цитадель легендарного партизанского комиссара деда Серёги, расстилается перед нашим взором. Роскошные дворцы трудовых народных олигархов взметнулись вокруг центрального проспекта имени Вождя. Всюду реют транспаранты с лозунгами и  портретами деда Серёги, по репродуктору диктор зачитывает приветствия Великому Вождю от трудовых коллективов и оды Вождю от пролетарских поэтов. Сердце переполняется радостью и восторгом.
 
      Самолёты! Самолёты! Над проспектом проносятся два серебристых ястребка, разбрасывая листовки со здравницами в честь деда Серёги и анафемой пролетарской церкви в адрес врагов трудового народа, предавших Вождя и замышляющих чудовищные злодеяния. Лица этих предателей Родины щурят свои мерзкие пасти на карикатурах рабочих художников. По репродуктору зачитывают суровые письма трудящихся, гневно клеймящих антинародных олигархов и бывших соратников Вождя, ставших на скользкую дорожку предательства республики трудящихся.
 
      Вот и сейчас эти отщепенцы, эти мерзавцы с чёрными душами, могут ударить в спину народу, поэтому проезжая часть проспекта оцеплена в три ряда отрядами бритоголовых опричников. За оцеплением на тротуарах представители трудовых коллективов с утра ждут явление Вождя народу. Я представляю, какая огромная работа была проделана Органами по обыску и наружному осмотру делегатов. Народное море волнуется и цветёт улыбками в ожидании чудесного момента, когда великий Вождь снизойдёт к простым гражданам.
 
24
19 листопада 2009 16:39:00
Листочек 7
 
      Мотор чадит и стреляет, на подъёмах Антон выскакивает из коляски и, подпрыгивая на одной ноге, подталкивает мотоцикл руками. Видимо, опричники поступили не очень красиво: отлили из бензобака водорослевку и долили водой. Лишь бы успеть до захода солнца в ближайшую деревню. Лишь бы двигатель не заглох, лишь бы у Антона колено совсем не подвело.
 
      Болит низ живота, простудила всё на свете в холодной воде на заготовке. Думаю, неправильно гонять женщин, особенно беременных или с месячных недомоганием, в воду. Хорошо, что сейчас лето, а каково им будет осенью? И до сих пор жалко арестованную девочку: попала на быстрину и утонула, бедняжка. Болят изодранные в кровь руки, арестованным не положено выдавать серп, пришлось рвать водоросли просто так. Норму не выполнила, поэтому оставили без обеда, но не это сейчас главное.
 
      Как здорово, просто повезло: за поворотом показался шлагбаум КПП на въезде в деревню. Чудесно, теперь, в случае чего, руками мотоцикл дотолкаем. Какими милыми кажутся хмурые лица патрулей, и даже наружный досмотр уже не так раздражает. Главное – успели. Ещё немного, отметка в комендатуре, печать особиста в командировочном удостоверении, служение и коллективная исповедь в церкви - и вот он, долгожданный постоялый двор. Может, даже на ужин в столовую успеем, если, конечно, талоны в комендатуре выдадут.  
 
25
19 листопада 2009 16:38:00
Листочек 6
 
 Точно, опять опричники что-нибудь с мотоцикла свинтят. Намекнул главному, что если мотоцикл не очень изуродуют, наша благодарность будет безмерна. Может, поможет? Рассортировали в две колонны: мужчин и мальчиков налево, женщин и девочек – направо, повели в лагерь. В бараки не заводили, приказали бросить вещи под навес, и погнали на принудительные работы. Ох, братцы, только бы запрятанные гривны не нашли, за это – трибунал.
 
 Опасаюсь за Препузасту. Всё, что угодно, лишь бы в спецземлянку не забрали. Уговорил Препузасточку с утра не причёсываться, зубы не чистить, и одеться попроще. Ох уж эти женщины, согласилась, но надулась. Правда, утреннее солнышко быстро развеяло её плохое настроение. Успел ей сейчас шепнуть, чтобы горбилась и прихрамывала. Надеюсь, послушается. Из спецземлянки, куда опричники забирали себе бабёнок посмазливей, обратной дороги нет.
 
 Повели на берег реки – заготавливать водоросли для завода местного трудового олигарха. В жизни никогда больше не пойду на речку: нахлебался воды по самое не могу. Наконец-то десятиминутный перерыв на обед, меню разнообразием не балует: на первое – отвар из водорослей. На второе – варёные водоросли, на третье - компот из водорослей, без сахара.
 
 Злость разбирает на этих беглых, из-за которых попали в халепу. Не могли потерпеть до Серёгиного дня, дедова дня рождения, когда крестьянам разрешается переходить от одного пролетарского феодала к другому, если, конечно, партком не против. Ага, опричник поманил пальцем. К добру ли? Неужели гривны в заначке нашли? Тогда нам - кранты.
 
 Слава Корчмарю, подействовали моё обещание благодарности и заветное слово «ПДРС» в документах. Перед тем, как шлёпнуть печать, старший многозначительно заглядывает в глаза. Что ж, отливаем ему литровую бутыль шмурдяка из схованки в бензобаке. Зато мотоцикл оказался на ходу: заменили на рухлядь всё, что только можно, но если разогнать с горки – заводится. Спасибо старшему, сразу видно, мужик справедливый.
 
 Возвращают по описи часы, правда, браслет тоже подменили, ну да ладно, это всё пустяки. Главное – отпустили. Ого, время-то уже не раннее, как бы не пришлось в лесу заночевать. Не дай Корчмарь, опричники обнаружат без регистрации после наступления комендантского часа – под трибунал можем угодить. Конечно, Антиолигархический Рабочий Трибунал прислушается к нашим оправданиям, но всё же…    
 
26
19 листопада 2009 16:37:00
Листочек 5
 
      Даже утренние неприятности не испортили мне настроения. И перегарная вонь нечищеной пасти патрульного, и его немытые пальцы не смогли испачкать чудесное малороссийское утро. Душа ликовала в предчувствии радостных событий. Неужели мы и вправду сегодня посетим землю обетованную, свободную от оранжевых олигархов, увидим Великосерёговск, город русских фиолетовых партизан?
 
      Опять задержка на перекрёстке дорог: ловят беглых крестьян: ночью перерезали колючую проволоку и без разрешения убежали к другому пролетарскому феодалу. Сколько, всё-таки, в беспартийных несознательных людях зависти и неблагодарности! И как некстати, можем опоздать на торжества – выход Вождя к народу.  Скорей бы уж пропустили.
 
      Чем-то наши документы показались подозрительными опричникам, нас вместе со всеми задержанными повели со связанными руками в лес. Оказалось – ничего страшного, просто пока придётся недолго посидеть в лесном концентрационном лагере. Надеюсь, Органы скоро разберутся с недоразумением.
 
27
19 листопада 2009 16:36:00
Листочек 4
 
 Проснулся от бесцеремонного удара дежурного - кулаком по голове сквозь фуфайку. Обиженно высунул голову из-под полы. Рядом постояльцы уже занимались самообслуживанием: выносили парашу, наливали воду в рукомойник, собирали на день койки. Стало стыдно оттого, что оказался последним. За нерасторопность получил нагоняй от комиссара постоянного двора на утреннем построении. Завтрака, естественно, тоже был лишён. Жалостливая Препузаста поделила на нас двоих её паёк – засохший бутерброд с ливерной колбасой из какой-то перхоти.  
 
 Выстояли в очереди за своими документами. К сожалению, опять вышла неувязка: по неосторожности стёр на руке надпись дежурной химическим карандашом. Пришлось идти в сельский Особый отдел, писать объяснительные, опять выстаивать в очередь к начальнику, в общем, много мороки по собственной глупости. Слава Корчмарю, всё позади, надо бы перекусить, а то в животе война после вчерашней тиновки.
 
 К сожалению, пока возились, столовая для командировочных закрылась, а в магазин без талонов и купонов не сунешься. Продавщицу умаслить не удалось, разоралась на весь магазин: «Вас много, а я одна», грозилась постового позвать. Покупатели неодобрительно на нас ворчали: «Понаехали тут». Пришлось идти на местный рынок. Несмотря на уголовную ответственность за использование и незаконное хранение иностранной валюты, удалось тишком купить за гривны пирожки с грибами, правда, по очень невыгодному курсу.  
 
 Почти весь остаток командировочных поменяли там же, у базарного барыги,  на местные деньги – серёговки, так как надо было заняться мотоциклом. Ночью, в камере хранения, у него сменили почти новые шины на старые, латанные-перелатанные, сняли седло и фартук от коляски. Свечи тоже выкрутили. На мой возмущённый протест администраторша только молча показала на табличку на стене «За
не сданные в камеру хранения вещи администрация постоялого двора ответственности не несёт».
 
 Естественно, в отделении райреммастерских запчастей не оказалось, пришлось искать частника, отдавать всё, что было, плюс пол-литра шмурдяка из тайника в бензобаке, так что выехали только к полудню. Привычные лица патрулей, привычный досмотр, привычные плакаты и транспаранты с дедом Серёгой, отметка в комендатуре, уплата выездной пошлины, и вот мы, наконец-то, на пути к резиденции Вождя – Великосерёговску, бывшему селу Малая Гадюковка.
 
28
19 листопада 2009 16:33:00
Листочек 3
 
      Никак не смыть налипшие за день прикосновения, поэтому повертелась под прохладненьким душиком лишние пять минут, пока не выгнала старшая по санпропускнику. Земляничное мыло у меня отобрали патрули при очередной проверке, пришлось мылиться тем смылком, что выдали, до сих пор противно чешется и свербит кожа.
 
      А всё-таки, наши рабочие женщины всегда остаются в душе кокетливыми: у многих девушек в раздевалке, кроме обязательной наколки на спине с ФИО, учётным номером и пропиской, боковым взглядом заметила выколотые на левой груди красивые фиолетовые ленточки с красными галифе в центре, Этим летом так было модно показывать свою увлечённость героем-опричником.
 
      В комнате женщины уселись возле телевизора – смотреть «Весёлых ребят», а я, перед тем, как закрыли ставнями окно и заперли дверь, любовалась картинами с двух сторон от моей койки – на одной из них дед Серёга учил лесорубов валить лес, а на другой – обучал доярок доить коров. Стайка девушек, усевшись в сторонке, шепталась о каких-то спецземлянках. Интересно, что это такое?
 
      Под весёлую болтовню товарок, приехавших сдавать в заготуправление обязательный грибной налог, сама не заметила, как уснула. Перед сном нехорошо, с брезгливостью, подумала об опричниках: бдительность, конечно, необходима, но уж больно обидны процедуры осмотров. Что это за такое, мы же всё-таки активисты ПДРС, а не какие-то враги народа? Или хотя бы руки почаще мыли.
 
 
29
19 листопада 2009 16:33:00
Листочек 2
 
 Тащимся по разболтанным колеям дороги, мотор чихает и невыносимо чадит: в комендатуре опричники слили керосин из бензобака ижака, и заменили его на знаменитое изобретение деда Серёги – водорослевку. Её можно не только пить, но и использовать как топливо для тракторов и мотоциклов. Машины партийного руководства и народных олигархов, понятно, по-прежнему заправляются дефицитным бензином.  
 
 Очередной перекрёсток дорог, блок-пост опричников. Проверка документов, обыск, наружный осмотр: открой рот, высунь язык, присядь, наклонись, раздвинь ягодицы. Слава Корчмарю, заранее отлили из тайника пол-литра шмурдяка, опричники смилостивились, отпустили. Солнце клонится к вечеру, впереди – застава на въезде в очередное село. Опять проверка, опять обыск, уплата въездной пошлины, патруль заворачивает нас к церкви.
 
 Обязательное вечернее служение, в церкви вместо привычных икон иконообразные плакаты, описывающие деяния Вождя: вот он выгоняет из храма антинародных олигархов, вот – проповедует на плоту, вот – раздаёт из тачанки водорослевый хлеб голодающим. На «иконах» дед выглядит гораздо выше, красивей и моложе, чем на самом деле. А вот и знакомый плакат в центре алтаря: дед Серёга с Корчмарем по правую руку и Лукашенко – по левую.  
 
 Партсвященник прочувственно произносит проповедь о достижениях новой власти, о защите свободы и равенства, о борьбе с антинародными олигархами и о любви к партии Корчмаря, народным олигархам и активистам-опричникам. В конце, вместе со всеми, причащаемся просвирами из водорослей и тиновкой. Тем, кому выпала очередь, остаются на обязательную коллективную исповедь, остальные расходятся.
 
 Вечереет, скоро комендантский час, остаёмся ночевать на постоялом дворе. Принудительная санобработка, прожарка одежды, обыск, наружный осмотр, и Препузаста отправляется на ночлег в женскую комнату, а меня направляют в мужскую. Номер на двадцать коек с парашей и рукомойником в углу и решётками на окнах (на ночь двери комнаты запираются, чтобы нарушители не могли забраться на женскую половину). Ведро с водой и прикованной кружкой и чёрно-белый телевизор, по которому круглосуточно крутят на всю громкость политпередачи и разрешённые фильмы, вот и всё роскошь.
 
 Застилаю тюфяк взятой в мотоцикле простынёй, укрываюсь с головой фуфайкой от дежурного света и песен из «Весёлых ребят» и проваливаюсь в полубредовый сон: количество дневных впечатлений даёт о себе знать.  
 
30
19 листопада 2009 16:31:00
http://samurai.org.ua/0018aggt.jpg
 
 ДОРОГАМИ ЮЖНОЙ ДРЕВЛЯНДИИ
 Антон Суровый, Препузаста Пряникова
 
 Листочек 1
 
 Подъехали к границе Южной Древляндии - ППРР. На въезде самодельный шлагбаум и наглые самоуверенные лица опричников деда Серёги. Все они в красных революционных галифе и фуфайках, с нагайками. Над сторожевой землянкой большой плакат «Вас встречает свободная от антинародных олигархов земля Южно-Древляндской Припятско-Полесской Рабочей Республики!» Обшмонали мотоцикл и нас (чуть не убил за то, что облапали с ног до головы Препузасту), отобрали партийный мобильный телефон, как олигархическую роскошь. Отъезжая, обернулся и увидел, как опричники разыгрывали между собой телефон на пальцах.
 
 Подарок деду от райкома, четверть эксклюзивного шмурдяка «Слеза пролетария» - тоже исчезла. Кстати, ни в коем случае нельзя называть деда по его фамилии – Абдурмамбеков, это считается оскорблением Вождя, разрешается называть его по материнской фамилии – Смехуёв, можно - дед Серёга, или просто – Серёга. Но всего лучше величать его – Вождь. Пришлось по незнанию уплатить штраф погранцам, квитанцию, естественно, не дали. Уважаемое руководство, просьба приплюсовать этот штраф к командировочным расходам.  
 
 Вот она, вотчина Вождя, партийного проповедника деда Серёги, легендарного партизанского комиссара. Фундаментально, конечно, дед Серёга подошёл к партийному поручению, объездил весь район на плоту и на тачанке, выступая с лекциями о победе учения товарища Корчмаря в отдельно взятом районе. Народ валом повалил в создаваемые отряды сопротивления. Оранжевые власти скоро забоялись даже соваться на территорию, контролируемую грозным партизанским вожаком.
 
 Вотчина встретила нас плакатами, прославляющими подвиги деда Серёги и транспарантами, где был изображён сам Вождь в окружении товарища Корчмаря (по правую руку) и товарища Лукашенко (по левую). Честно говоря, резануло по сердцу, что Корчмарь на транспарантах был не в середине и ниже деда Серёги. По улицам первого же попутного села ходили пьяные патрули опричников в уже знакомых красных галифе и с нагайками. Попёрёк шапок – фиолетовая лента.
 
 Вынуждены почти каждые двести метров предъявлять мандат газеты и командировочные удостоверения. Только сокращение «ПДРС», которое патрули по складам читали в наших документах, заставляет их нехотя давать нам дорогу. Над селом стоит кислый запах «водорослевки» и «тиновки» - напитков, которые Вождь научил гнать население. Отказ гостя отведать стаканчик тиновки при встрече считается национальным оскорблением и грозит большими неприятностями. К сожалению, согласие отведать тиновки тоже обычно грозит - длительным поносом. Скоро мы в этом убедились.
 
 А вот и центр, на бывшем сельсовете новое название населённого пункта – Серёгинское. Сворачиваем на улицу Новосерёгинскую, отмечаемся в комендатуре, уплачиваем проездной сбор, пару раз подвергаемся обыску патрулём – и дальше, вглубь свободной территории.
 
31
19 листопада 2009 16:29:00
Для партийного пользования                                    Экз. 1, всего экз. 2
 
                                             В Свердловско-Дзержинский райком ПДРС
                                             от членов ПДРС А. Сурового и П. Пряниковой
 
                                             ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
 
 Об инспектировании Южной Древляндии, т.н. «Припятско-Полесской Рабочей Республики» (ППРР)
 
      Уважаемые товарищи!  
 
      По поручению Свердловско-Дзержинскго райкома ПДРС г. Сталино мы под видом внештатных корреспондентов газеты «Правда ПДРС» провели негласную инспекцию Южной Древляндии, так называемой «Припятско-Полесской Рабочей Республики», иное название «Малая земля им. Л.И. Брежнева».
 
      Целью инспекции был анализ партполитлинии руководства ППРР и лично тов. Абдурмамбекова Сергея Абдулловича (парт псевдоним - «дед Серёга») на соответствие текущим директивам и указаниям райкома ПДРС.
 
      В инспекции были задействована члены ячейки ПДРС подъезда номер 5 Рабочего общежития по адресу ул. Павлика Морозова, 14 – Антон Суровый (руководитель инспекции) и Препузаста Пряникова (стенограф-секретарь и водитель мотоцикла «Иж-Юпитер»).
   
      В связи со сложностью оперативной обстановки, записи часто велись подпольно, на подручном материале, урывками, в темноте. С целью полной объективности, все листочки будут подшиты к общему делу в хронологическом порядке, без корректировки и исправлений.  
 
      В настоящее время проводится сортировка записей и их расшифровка. Поэтому приносим свои извинения в связи с задержкой доклада. Также приносим извинения за непричёсанность и сумбурность в изложении.
 
 Антон Суровый, член ПДРС, Председатель Совета подъезда номер 5 Рабочего общежития
 
 Препузаста Пряникова, член ПДРС, Генеральный секретарь Совета подъезда номер 5 Рабочего общежития

 

 http://pdrs.dp.ua/doska/Smileys/default/flag__2faws.gif
32
19 листопада 2009 16:27:00
Товарищи! Чудовищная информационная война ведётся в Украине против народа самопровозглашённой Южной Древляндии, борющейся за свою независимость от Оранжевого режима и воссоединение с братской Россией.
 
 Отважные кореспонденты А Суровый и П. Пряникова прорвали информационную блокаду пронатовской Украины и поведали прогрессивному человечеству правду о суровых буднях фиолетовых партизан Южной Древляндии.
 
 Братья и сёстры! Не оставайтесь в стороне от национальной трагедии и оранжевого геноцида южных древляндцев!  
 
 Прорвём информационную блокаду! Расскажем правду всему миру о преступлениях оранжевых бандеровцев УПА!
 
 
 
 Кстати. Действующие лица, встречающиеся в произведениях Антона Сурового:

 
 
 http://pdrs.dp.ua/doska/index.php?action=dlattach;attach=307;type=avatar Стыциан Задрыпин, Оберзаурядгазфюрер КГБ/ФСБ Путлеровской Педерации
 
 http://pdrs.dp.ua/doska/index.php?action=dlattach;attach=302;type=avatar Дед Серёга, Президент Южной Древляндии, Фиолетовый партизан
 
 http://pdrs.dp.ua/doska/index.php?action=dlattach;attach=239;type=avatar Дуняша Шпала, Секретарь-машинистка Подъездкома ПДРС

 

 http://pdrs.dp.ua/doska/Smileys/default/flag__2faws.gif
33
19 листопада 2009 16:21:00
Лист 0-10            Секретно
 
 
 По совету Трофимыча и Сени, я скрылся на секретной базе легендарного партизанского комдива деда Серёги, на необитаемом острове среди бескрайних полесских болот. Там, среди фиолетовых древляндских партизан, боровшихся за признание мировой общественностью их родины, мятежной Южной Древляндии, моя жизнь была вне опасности.
 
 Простая партизанская жизнь на земле, куда не ступала нога бандеровско-оранжевых завоевателей, постоянное общение с южными древлянами и их российскими советниками из ФСБ, всё это быстро восстановило моё душевное равновесие. Народный древляндский напиток – водорослевка рубцевал физические раны.  
 
 В надежде, что натовская разведка посчитала меня мёртвым, после отдыха и лечения в партизанском крае, я вернулся домой, как раз на мои поминки, которые праздновали мои друзья и однопартийцы. Что ж, гулять, так гулять, пусть ЦРУ поверит в мою гибель. Да и не каждому удаётся опрокинуть рюмку-другую на собственных похоронах.
 
 Истинно говорится: водка лишней не бывает. Как всегда, в самый неподходящий момент закончились запасы спиртного, пришлось послать Дуняшку за доппайком. Шмурдяк весь в ларьке уже разобрали, поэтому девка взяла два ящика какой-то подозрительно дешёвой водяры. Ну да ладно, рабочий желудок и не такое пивал.
 
 Очередная бутылка странно пахла абрикосовыми косточками, но мы не придали этому особого значения – мало ли из чего палёнку бодяжат. А зря: костлявая рука ЦРУ дотянулась не только до меня, но и до моих побратимов по партии. Моя трусость и двуличие привели к тому, что весь состав партячейки чудом избежал смерти, отравленный натовским црушным зельем.
 
 Остальное вы всё знаете, гражданин следователь. Только благодаря мирному подвигу врачей ЛТП, наша жизнь была спасена. Врачи, на головы которых свалились ещё и больные из психбольницы и райбольницы, не только сделали всё возможное для нас, но и помогли нам создать партячейку - из сочувствующих ПДРС шизофреников, дебилов, кретинов, параноиков и психопатов.
 
 Гражданин следователь, поверьте мне, я целиком осознал свою вину перед Родиной и Партией и готов к любому наказанию, которое присудят мне Органы. Мне страшно стыдно за совершённые преступления перед моими товарищами и руководством ПДРС.  
 
 Очень Вас прошу, гражданин следователь, если меня присудят к высшей мере наказания – исключению из партии с последующим контрольным в голову, разрешить мне перед смертью держать руки на томике произведений товарища Корчмаря и портрете товарища хуйло!
 
 Слава Органам! Слава товарищу хуйло-Медведеву! Слава ПДРС!  
 

                     
 
      Враг народа                                 ___________________ _______
                                                         (подпись)
 
      Перед началом,  в  ходе  либо  по  окончании  допроса  врага народа  от
 участвующих лиц ___________________ ___________________ ___________________
                      (их процессуальное положение, фамилии, инициалы)
 ___________________ ___________________ ___________________ ________________
 заявления _НЕ ПОСТУПАЛИ__________ ____. Содержание заявлений__:_______
           (поступили, не поступили)
 ___________________ ___________________ ___________________ ________________
 ___________________ ___________________ ___________________ ________________
 
      Враг народа                               ___________________ _________
                                                        (подпись)
      Иные соучастники преступления ___________________ _________
                                                       (подписи)
                                              ___________________ _________
                                                       (подписи)
 
      Протокол прочитан следователем Задрыпиным С. ___________________ ___
                            (лично или вслух следователем (дознавателем)
      Замечания к протоколу __ ОТСУТСТВУЮТ ___________________ _____________
                     (содержание замечаний либо указание на их отсутствие)
 ___________________ ___________________ ___________________ ________________
 
      Враг народа                               ___________________ _________
                                                       (подпись)
      Иные соучастники преступления: ___________________ _________
                                                       (подписи)
                                              ___________________ _________
                                                       (подписи)
      Следователь (дознаватель) ___________________ _________
                                                       (подпись)
   
 
34
19 листопада 2009 16:19:00
Лист 0-09            Секретно
 
 
 Дни тянулись серой пеленой в ожидании неминуемой смерти от натовской пули. Не радовали даже мои бывшие грязные утехи: польское сало с чесноком, привезённое знакомым наркодиллером из Львова и бессмысленная порнуха по телику, снятая ЦРУ для того, чтобы отвлекать рабочих от борьбы с американским империализмом. На омерзительную кока-колу теперь даже смотреть стало противно.
 
 Единственное, что отвлекало от гнетущих мыслей о скорой смерти, это было углубленное изучение работ Корчмаря, гранитного фундамента пролетарской уверенности в скорой Победе. Я вновь открыл для себя кристальную строгость и гармонию «Писем с чужбины» Белецкого. Спасали от депрессии стихи Лены К. и живопись Елены Емченко. К сожалению, мне так и не хватило смелости пойти всё рассказать Органам.
 
 Но, как говорится, сколько верёвочки не виться… Однажды, когда я, сидя за столом,  наслаждался чаем и поэзией Германа Истокова, серая тень мелькнула за моей спиной, раздалось два хлопка, и я скорчился на стуле от дуплетной боли в затылке. Вся моя партийная жизнь в одно мгновение пронеслась в сознании, и свет померк у меня перед глазами.
 
 Очнулся я от голосов ментов: «Гриша, записывай. Труп сидит на стулке с двумя огнестрельными ранами в голове из дерева. Труп характеризуется соседями как тихий положительный покойник. Жена трупа сказала, что труп утром ходил в магазин, потом пил чай и читал всякую хрень. Фамилие трупа Суровый, зовут его Антон. Жена трупа сказала, что она жила с трупом регулярно и мирно. Соседи подтверждают, что жена трупа с трупом не дралась. Пошли, Гришка, никуда он не денется, а сегодня жалование плотят».
 
 Голова тупо болела, весь я был залит кровью. Спасла меня от смерти плотная костяная мозоль на затылке, набитая сапогами дедов и дембелей, а потом натёртая прапорской фуражкой. В очередной раз я мысленно поблагодарил Советскую Армию за всё то доброе, что она мне принесла.
 
 Жену увезла скорая, дети были на собрании юных педересов. Надо было что-то делать. Я обвязал голову полотенцем, и как был, пошёл в заводской медпункт короткой дорожкой через кладбище. Прохожие шарахались от меня, собаки лаяли, какая-то дура с визгом крестилась, вжавшись спиной в забор.  
 
 Фельдшер, как всегда, был в запое, а медсестра – в декретном отпуске. Санитарка в грязном халате поцокала языком, а потом обстригла мне затылок и намазала его йодом,  замотав потом подозрительно грязными бинтами, видимо, их использовали не один раз. Как зомби, я поплёлся назад домой через кладбище, мимо всё той же дуры, которая продолжала икать и повизгивать от страха.
 

 
 (см. далее Лист 0-10 протокола допроса)
35
19 листопада 2009 16:18:00
Лист 0-08            Секретно
 
 
 Трофимыч посмотрел на мой болезненный и вид и сочувственно покачал головой:  - Куда ж тебе, братец-кролик, на митинге Пятого подъезда против натовского ПРО на ветру стоять? Шёл бы ты братец домой, подлечился, - он даже расщедрился на купленную к празднику бутылку «Русского духа», - Иди вот, завтра чтоб, как огурчик был! – с этими словами он  вытолкал меня за дверь фиолетового уголка.
 
 Я обречённо тащился домой, ожидаю пулю в спину от натовского киллера. Конечно, в живых они меня не оставят, и дураку понятно: слишком много знаю об их кубле. Выход из создавшийся ситуации был ясен и прост: пойти в Особый отдел райкома ПДРС и рассказать обо всем случившемся, а потом встать на колени и просить у Партии прощения за содеянное. Но трусость и ложный стыд удерживали меня от решительного поступка.  
 
 Единственное, на что я отважился – это тайком побросать в почтовый ящик в фиолетовом уголке ЦРУшные расписки оранжевых торговцев Родиной. Вместительный, опечатанный сургучной печатью ящик висел в дальнем тёмном углу. К нему была привинчена табличка «Для сигналов Органам». Два раза в день суровый особист в сапогах и шинели приезжал на мотоцикле и забирал в объёмистый мешок почту.
 
 Пойти, что ли, помыться перед смертью и переодеться в чистое бельё? Горячая вода в общаге была давно отключена за неуплату, газ и отопление – тоже. Поставив в тазу воду на электроплитку, я стал раздеваться. Острая боль заставила меня наклониться и посмотреть на живот. Тонкий шрам тянулся от живота к шее. Что же они, изверги,  сделали со мной, когда я был без сознания?
 
 Вооружившись цыганской иголкой с ниткой, кухонным ножом, ножницами и тряпочкой, смоченной шмурдяком, я приступил к операции. Анестезией послужил стакан «Русского духа», принятый вовнутрь. Терпи, Антон, это тебе наказание за твою лживость и трусость. Я встал перед зеркалом, закрыл глаза и ткнул ножом в шрам на пузе.  
 
 В животе оказалась килограммовая пластмассовая коробка, от которой тянулся проводок к вшитому под кожей на шее миниатюрному микрофону. Заляпав кровью весь пол, я протёр рану тряпочкой и зашил крупными стежками. Какая разница – всё равно скоро застрелят. Вытер, как сумел, пол, и раскрутил коробку отвёрткой. В ней оказался брусок, похожий на мыло, и две коробочки с надписями «прыймач» и «пэрэдавач» на мове.
 
 От ужаса у меня даже мурашки забегали по спине. Всё ясно, мыло – это тол, в животе у меня была подслушка и радиомина. Коварный замысел ЦРУ стал ясен, как на ладони. Цель – торжественное собрание в райкоме ПДРС к 23-му февраля, но котором должны были присутствовать представители Политсовета, и на который у меня имелся пригласительный билет активиста ПДРС.
 
 И опять я струсил пойти покаяться в Органы, а просто закинул адскую коробку подальше на мусорку. Эх, Антон, Антон, что же ты, сволочь, вытворяешь?
 

 
 (см. далее Лист 0-09 протокола допроса)
36
19 листопада 2009 16:17:00
Кстати. Пресонажи, встречающиеся в произведениях Антона Сурового:
 
 http://pdrs.dp.ua/doska/index.php?action=dlattach;attach=357;type=avatar http://pdrs.dp.ua/doska/index.php?action=dlattach;attach=358;type=avatar http://pdrs.dp.ua/doska/index.php?action=dlattach;attach=356;type=avatar http://pdrs.dp.ua/doska/index.php?action=dlattach;attach=355;type=avatar
  _Фёдор ____Антон______Сеня ______Препузаста
 Трофимыч__Суровый__ __Битый_____Прянико ва
 
 (Портреты активистов ПДРС любезно предлставлены райкомом ПДРС Джержинско-Свердловского района г. Сталино)

 
 
 
 Редаговано разів: 1. Востаннє 20/11/2009 13:22 користувачем svlady.
37
19 листопада 2009 16:04:00
Лист 0-07            Секретно
 
 
 Джон Янек с иезуитским смешком пустил мне сигарный дым в глаза: - Ноу, Антошья, мы сейчас выпьем на наше здоровье, и ты подпишешь согласие на работу с ЦРУ. Бай зе вэй, Энтони, цикаво, ыт ыз вэри интрыстинг, ваш шмурдьяк кращэ нашего виски? – с этими словами он открыл бутылку со «Слезой пролетария» и налил себе в опустевший стакан, - Прозит, мистер Сурови!
 
 Мёртвый мистер Саакадзе валялся на полу, устремив в потолок остекленевшие глаза: что русскому на здоровье, то американцу – смерть. Глоток шмурдяка «Слеза пролетария» скосил натовского резидента наповал.  
 
 Что делать? Спокойно, Антоша, спокойно, ты же педерес! С неимоверным усилием, помолившись Корчмарю, я высвободил руки из зажимов и развязал опутывавшие меня цепи. Бросился к выходной двери, но потом вернулся, схватил, сколько мог, иудских расписок и распихал их в карманы – пригодятся. Поднял валявшийся на полу пистолет.  
 
 Я бежал по блинному бетонному коридору, паля во встречных натовских вояк из тяжёлого кольта, потом понёсся вверх по лестнице. Один пролёт, второй, седьмой, десятый, дыхание у меня сбилось, ноги подкашивались.  
 
 Наконец-то выход. Разрядив обойму в охрану возле двери, я выскочил из подвала киевского Дома с химерами на Банковой. Так вот где обосновалась малороссийская контора ЦРУ. Понятно, зачем Ющенко с его камарильей понадобилось якобы делать здесь ремонт. Сердце колотилось, Банковая плыла перед глазами, я стоял, покачиваясь, напротив вражеской цитадели.
 
 Походящий мимо пожилой рабочий в промасленной спецовке брезгливо поглядел на Президентское логово. Он участливо поддержал меня под локоть, заметив на распахнутой куртке партийный значок ПДРС: - Чем тебе помочь, товарищ? - спросил он с готовностью, - Чтой-то ты неважно выглядишь, друг, перебрал, небось?  
 
 Было непонятно, как я оказался в Киеве, видимо, меня привезли сюда в бессознательном состоянии: - Товарищ, а какой сегодня день, вторник? – в недоумении обратился я к однопартийцу, - Ну ты, даёшь, видать крепко за воротник заложил, друг! – рабочий лукаво рассмеялся, сощурив приветливые глаза, - Четверг уже. Может, тебя до дому довести, друг?  
 
 Ноги у меня подгибались, сердце давало перебои, я обессиленно попросил пожилого трударя довести меня до ближайшей станции метро к вокзалу.    
 

 
 (см. далее Лист 0-08 протокола допроса)
38
19 листопада 2009 16:03:00
Лист 0-06            Секретно
 
 
 Тянулись бесконечные часы моих мучений. Натовский коммандер, с лицом, изуродованным многочисленными пластическими операциями, то улещивал меня сладкими словесами, то орал, перемежаю американские, грузинские и польские матюки, то включал напряжение на электрический стул, но не досмерти, добиваясь моего согласия на предательство.
 
 - Ступид! – кричал он на меня, мы знаем про тебя всё, всю твою подноготную, всё про твою ночную жизнь! Да если мы сообщим хоть процент того, что знаем, вашему Боевому Крылу, от тебя, козёл, и мокрого места не останется! – потом он резко меня тактику допроса – Панэ Антонэ, змырыться та подпышыть папир про спивробытництво. У нас длинные руки, тысячи наших агентов следят в Украйне за каждым шагом активистов ПДРС! Вы все у нас уже здесь! – он сжал кулак так, что сломалась зажатая в нём сигара.  
 
 - Вшицко едно, тебе отсюда не выбраться! – продолжал Джон Янек, - смотри, какие люди на нас работают – он с трудом открыл полуметровой толщины дверцу сейфа, повозившись с многочисленными замками. На стол полетели тысячи расписок малороссийских иуд, – Ось, дывысь, дурню, - показал мне натовец на кучу бумажек – от самого вашего Президента и пана Балоги!  
 
 Я читал, не веря своим глазам: «Получил пятьдесят долляров за обязательство построить площадку по производству натовских ракет ПРО в цехе завода Ленинская кузня. Ющенко Витя», «Обещаю отдать НАТО 5000 гектаров земли под Киевом, под полигон химического оружия – за трипольскую статуэтку. Витя Ющенко», «Поучил сто долляров за письмо трёх в поддержку НАТО. Балога», «Отдам НАТО насовсем нашу подлодку – за трипольскую чугунную сковородку. Витя Ющенко».
 
 Стучала кровь в голове, глаза лопались от возмущения и гнева на оранжевых самозванцев, а Джон Янек хохотал:  - Ну и дурак ваш Президент, все эти сковородки и статуэтки для него мы покупаем на барахолке на Троещинском рынке! Уже две трети вашей Украйны у нас здесь! – он похлопал себя по карману.
 
 Но я только молчал, мысленно прощаясь с жизнью, своими близкими и боевыми товарищами. Было чудовищно стыдно за себя, за свои преступления перед партией и однопартийцами. Что ж, не я первый, не я последний.  
 
 Сколько тысяч отважных педересов отдали свои жизни на антинатовском фронте, прошедшем через каждую малороссийскую семью. Лишь бы товарищ Лютый, вместе с контрразведкой ПДРС, нашёл это натовское логово, лишь бы отомстил за мою смерть и смерть тысяч замученных в застенках патриотов Родины.
 
 Видя, что его усилия бессильны, натовец подло улыбнулся: - Ну что ж, Антоша, против этого ты не устоишь, уверен, - с гадливой торжествующей улыбочкой он достал из холодильника запотевшую бутылку кока-колы, налил полный стакан, и пододвинул его ко мне, - Сдавайся, Антон!  
 
 Холодная отрава предательски манила, тянула  к себе, дразня пузырьками. Нервы мои были на пределе. «Включай рубильник, гад!» - в бессильном отчаянии закричал я.  
 

 
 (см. далее Лист 0-07 протокола допроса)
39
19 листопада 2009 16:02:00
Лист 0-05            Секретно
 
 
 Расплата за содеянное не заставила себя долго ждать.
 
 Однажды, когда я крадучись шёл подворотнями домой, соврав парторгу Трофимычу, что по состоянию здоровья не могу принять участие в хоровом пении по поводу приближающегося 23-го февраля, рядом со мной, резко завизжав шинами, остановился огромный чёрный лимузин с американскими дипломатическими номерами.  
 
 Крепкие волосатые руки с ярко выраженным американским акцентом мгновенно затащили меня в кузов, прижав к лицу омерзительно пахнущий носовой платок… Очнулся я только через 48 минут в бетонном бункере, освещённом неоновым светом. Вдоль длинной стенки тянулись стеллажи с незнакомой аппаратурой.  
 
 Слева стоял огромный бронированный сейф с многочисленными замками. Над ним весела инструкция на американском языке. Мне удалось разобрать слова CIA, то есть ЦРУ, я встречал это слова в гадких пронатовских боевиках, которыми тайком наслаждался ночами.
 
 Справа, положив ноги в мокасинах на огромный полированный стол, курил сигару, поигрывая армейским кольтом, натовец в форме и ковбойской шляпе. Перед ним стояла начатая бутылка с виски и стакан, полный напитка со льдом. Я упёрся ногами в пол, собираясь броситься на похитителя, но ощутил, что прикован цепями к вмурованному в бетон стулу с металлическими подлокотниками.
 
 - Ну что, мистер  Сувори, пришли в себья? – елейно начал незнакомец, очень похожий на нашего особиста Стыциана Задрыпина, – Наконьец-то мы с вами встретьились. Разрешите представьится, меня зовут Джон Янек Саакадзе, я коммандер грузинско-польского бюро ЦРУ по Украйне. У менья есть к вам делное предложение. Мы хотим знать секреты вашего партийного департамента ПДРС пятого подъезда.
 
 Видя, что я не отвечаю, Джон Янек продолжал напористо, уже с польско-галицийским акцентом: - Пан Сувори, мы готовы платить  вам по сто долляров за тыждень работы на нашу розвидку. Соглашайтесь, Антон, иначе мы сделаем Антоняку – на гиляку. Джон Янек гнусно засмеялся – Дуже цикаво, а що у вас в сумке? Не партийные ли папиры? – с этими словами он вытащил из моей сумки на стол бутылку шмурдяка  «Слеза пролетария».
 
 - Молчи, Антон, молчи! – шептал я сам себе, решив умереть, но не выдать натовскому врагу план мероприятий по празднованию Дня Советской Армии, – Антон, ты сделал в этой жизни много глупостей, предавая своих однопартийцев и идеалы корчмаризма-ленинизма, и это похищение – заслуженная расплата за все те мерзости, что ты совершил, ну так хоть умри гордо, как настоящий партиец, настоящий педерес!
 
 Обозлившись на моё молчание, Джон Янек выругался по-грузински, и продолжал уже с металлом в голосе: - Ну что, пся крев, фак ю, будешь молчать? Ну что ж, сто тысяч вольт пропущенные через твою глюпую башку, швыдко отправят тебя на тот свет!  
 
 Я понял, что прикован цепями к электрическому стулу. Только теперь я разглядел остатки человеческого пепла, заметённые в угол и плохо замытую кровь на полу. Сколько же, сколько тысяч похищенных русских патриотов, сторонников великого хуйло, нашли свою смерть в этой подвальной тюрьме ЦРУ?  
 

 
 (см. далее Лист 0-06 протокола допроса)
40
19 листопада 2009 15:59:00
Лист 0-04            Секретно
 
 
 А ведь было хорошее, умное и доброе в моей надтреснутой жизни – служба в Советской Армии. Уже тронутый гнильцой западной пропаганды, циничным патлатым стилягой попал я в эту суровую школу для настоящих мужчин. Гнусное семя предательства уже дало ростки в моём неокрепшем сознании.  
 
 Но первый же удар «деда» сапогом под дыхло заставил меня Родину любить – как надо. Здоровый образ жизни, здоровая еда в солдатской столовой, самоотверженный труд ночами по чистке унитазов зубной щёткой, суровое, но справедливое воспитание дедами и дембелями – всё это быстро вытравило из меня бациллы буржуазной заразы.
 
 Казалось бы, с тёмным прошлым было покончено навсегда. Чистый воздух казармы, свежий запах солдатских портянок, выдули из моей салажной башки всю натовскую скверну, которой я пропитался до армии, слушая по ночам сладкие вражеские радиоголоса под одеялом. Сапоги и кулаки старослужащих выбили из дурной головешки всю натовскую дурь, как выбивалка – пыль из ковра.
 
 Процесс выздоровления закрепили мудрые наставления замполита роты, ст. л-та Дятлова, на занятиях по максистско-ленинской подготовке и конспектирование в заветную общую тетрадь гениальных трудов начглавпура Советской Армии генерала Армии Епишева. А после успешного окончания школы прапорщиков, широкая и светлая дорога службы при гарнизонной комендатуре распахнулась передо мною.
 
 Где ты теперь, помощник начальника гарнизонной гауптвахта прапорщик Советской Армии Антон Суворый? В какой голубой дали? Далеко в светлом прошлом тот милый сердцу комендантский плац, где ты сутками строевой подготовки, пилкой дров ржавой пилой с двумя зубьями и массажем по почкам превращал разгильдяев и нарушителей дисциплины в настоящих советских воинов.  
 
 Далеко, ох как далеко эти праздники прапорской души - строевые построения и марши перед трибуной с командованием, на 23-е февраля. А товарищеские застолья вместе с сослуживцами по комендатуре, когда сам замнач капитан Объедков не брезговал чокнуться с тобой полным гранёным стаканом? Нет этого всего больше, развеялось всё в пыль и прах после распада Родины.
 
 А есть сейчас, гражданин-товарищ Суровый, если честно взглянуть суровой правде в очи, конченый контрик, опустившийся, опившийся и обкурившийся кока-колой, пропитанный ядом натовский пропаганды, мерзкий предатель Родины, разложившийся полутруп с бегающими лживыми глазками.
 
 Днём и вечером – участие в антинатовских митингах, посещение семинаров по изучению фундаментального наследия великого Корчмара, самоотверженный труд педагога по воспитанию подрастающей рабочей смены, тяжелейшая, но почётнейшая  общественная нагрузка Председателя Совета подъезда Рабочего общежития, коллективный просмотр в фиолетовом уголке черно-белых шедевров ОРТ и РТР.  
 
 А по ночам… А по ночам – клоака грехопадения, пожирание украинско-бандеровского наркотика – сала с чесноком, пачканье души натовскими боевиками и буржуазной антисоветской порнографией, за зашторенными окнами, на цветастом экране американского телевизора. И кока-кола, кока-кола, кока-кола – стаканами в глотку и шприцами по вене.
 
 Как долго будет ещё виться твоя кривая дорожка в никуда, гражданин Суровый?      
 

 
 (см. далее Лист 0-05 протокола допроса)

Повна версія