Он также не согласен с другим пунктом томоса – относительно мира.
"В томосе сказано, что мы не имеем права варить миро. Миро – это святыня, без которой не происходит таинство миропомазания. Если мы миро должны получать из Константинополя, из Стамбула, то значит, мы зависимы", - сказал почетный патриарх.
После этих философских размышлений фельдкурат умолк. Потом опять обратился к Швейку:
— Значит, нам нужен освященный епископом елей. Вот вам десять крон, купите бутылочку. В интендантстве такого елея, наверно, нет.
Швейк отправился в путь за елеем, освященным епископом. Отыскать его труднее, чем живую воду в сказках Божены Немцовой *. Швейк побывал в нескольких лавочках, но стоило ему произнести: "Будьте любезны, бутылочку елея, освященного епископом",— всюду или фыркали ему в лицо, или в ужасе прятались под прилавок. Но Швейк неизменно сохранял серьезный вид.
Он решил попытать счастья в аптеках. Из первой велели его вывести. В другой хотели вызвать по телефону карету скорой помощи, а в третьей провизор ему сказал, что у фирмы Полак на Длоугой улице — торговля маслами и лаками— там на складе наверняка найдется нужный елей.
Фирма Полак на Длоугой улице торговала бойко. Ни один покупатель не уходил оттуда неудовлетворенным.
Если покупатель просил копайский бальзам, ему наливали скипидару, и все оставались довольны друг другом.
Когда Швейк попросил елея, освященного епископом, на десять крон, хозяин сказал приказчику:
— Пан Таухен, налейте ему сто граммов конопляного масла номер три.
А пан Таухен, завертывая бутылочку в бумагу, сказал Швейку, как и полагается приказчику:
— Товарец высшего качества-с. В случае, если потребуются кисти, лак, олифа — благоволите обратиться к нам-с. Будете довольны. Фирма солидная.
Тем временем фельдкурат повторял по катехизису то, чего не запомнил в семинарии.
Ему очень понравились некоторые чрезвычайно остроумные выражения, над которыми он от всей души хохотал.
"Соборование называется иначе последним помазанием. Наименование "последнее помазание" происходит оттого, что обыкновенно является последним из всех помазаний, совершаемых церковью над человеком".
"Соборование может принять каждый опасно заболевший христианин-католик, достигший сознательного возраста".
"Болящий принимает соборование, по возможности будучи еще в полном сознании и твердой памяти".
Пришел вестовой и принес фельдкурату пакет с извещением о том, что завтра при соборовании в госпитале будет присутствовать "Союз дворянок по религиозному воспитанию нижних чинов".
Этот союз состоял из истеричек, раздававших по госпиталям образки святых и "Сказание о католическом воине, умирающем за государя императора". На брошюрке была картинка в красках, изображающая поле сражения. Всюду валяются трупы людей, и лошади, опрокинутые повозки с амуницией, торчат орудия лафетами вверх. На горизонте горит деревня и рвется шрапнель. На переднем плане лежит умирающий солдат с оторванной ногой. Над ним склоняется ангел, приносящий ему венок с надписью на ленте: "Ныне же будешь со мною в раю". При этом умирающий блаженно улыбается, словно ему поднесли мороженое.
Прочитав содержание пакета, Отто Кац плюнул и подумал: "Ну и денек будет завтра!"
Он знал этот "сброд", как он называл союз, еще по храму св. Игнатия, где несколько лет назад читал проповеди солдатам. В те времена он делал крупную ставку на проповедь, а этот союз обычно сидел позади полковника. Две длинные тощие женщины в черных платьях и с четками пристали к нему как-то раз после проповеди и битых два часа болтали о религиозном воспитании солдат, пока наконец его не допекли и он сказал: "Извините mesdames, меня ждет капитан на партию в "железку".
— Ну, елей у нас есть,— торжественно объявил Швейк, возвратясь из магазина Полак,— конопляное масло номер три, первый сорт. Хватит на целый батальон. Фирма солидная. Продает также олифу, лаки и кисти. Еще нам нужен колокольчик.
