— Можете пояснить, чем Укрбуддевелопмент отличается от Укрбуда, чьи вывески висят по всей стране, и как там вообще очутился Микитась?
— Длинная история, которую мне как-то рассказала Микитась. Ему не давали покоя лавры Киевгорстроя. Он с помощью своего отца заработал деньги на государственных проектах в зоне отчуждения. И первые площадки, которые он получил, принадлежали Госуправления делами. Это та компания, которую Фонд госимущества выставил то ли на продажу, то ли на ликвидацию, со слов Микитася. Он как-то договорился, чтобы его туда назначили руководителем - ему нужна была вывеска Укрбуд. Никакой другой мотивации, с его слов, у него и не было. Хотя по факту госкомпания Укрбуд сейчас это пустышка.
— В таком случае почему частная компания занимается проектами госуровня? И почему вас это не смутило, когда вы собрались инвестировать?
— Я обратил внимание, что возбуждено много уголовных дел. И что большая их часть связана с гособъектами. Я понимал: чтобы эти площадки вытянуть - нужна концепция работы с уголовными делами. Они будут откликаться и в дальнейшем. Я знал, что есть какие-то дела, они возможны в любом бизнесе, но по понятным причинам тогда их можно было регулировать. Никто ни к кому не ходил с обысками, не вручали подозрений. Уже в сентябре я получил реестр и понял, что он сильно повлияет на площадки. На площадках были проблемы с получением разрешительных документов. Где-то притянутое за уши разрешение на проведение работ, во многих случаях непрозрачно оформленные разре- шительные документы. В тот момент было важно заниматься экономикой, а не уголовными делами. Надо было искать деньги, время на общение с инвесторами.
— Не совсем понимаю, в чем для вас, как для бизнесмена, коммерческий заработок от потенциально убыточного проекта, когда львиная доля инвесторов уже вложилась деньгами, и теперь хочет получить квартиры, которых нет. Где заработок?
— Изначально я хотел сохранить свой актив. Я четко проговорил, что мы ищем деньги сначала на стабилизацию. После этого возвращаются средства, которыми будет докапитализирована «оборотка» компании. И уже потом формируется стабфонд в размере 500 млн грн. Вкладываем и выравниваем ситуацию, а прибыль, полученные выше, делим 50/50. Хотя по-честному амбиции заработать на этом у меня не было. Это немного не мой бизнес, и дорога заработка показалась мне слишком сложной и далекой.
— Объясните, каким образом государство вошло в проект Микитася и как вопрос оказался на заседании СНБО?
— Я познакомился с Дмитрием Валерьевием Исаенко, действующим депутатом Рады. Он сейчас секретарь парламентского комитета по строительству, а в прошлом замминистра обороны. Человек авторитетный в строительной сфере, и он мне посоветовал выйти на СНБО, поскольку ситуация критическая, и касается 13 тыс инвесторов. Поэтому власть собрала в одном месте силовиков. Надо было донести им информацию, чтобы они дали возможность инвесторам спокойно внести деньги. Уголовные дела связанные с Микитасем никто не обсуждал.
— А где в этот момент находился Микитась?
— Я не знаю, где он был. Но на заседании его не было. Мне кажется, что люди такого уровня не будут вести какие либо переговоры с организатором такой аферы. Он первое время вёл себя нормально. У нас было несколько встреч. Все они носили конструктивный характер. Он говорил, что у него есть инвестор. Мы даже понятийку подписали. А на следующее утро он проснулся, переменился и решил, что все это уже ерунда. И дальше пошли угрозы.
заново народылась, почала вторую жизнь, кыянына... 
еще пару застройщиков практически остановили строительство
